В орбите войны: Записки советского корреспондента за рубежом. 1939–1945 годы

Мир, наступивший в полдень 13 марта 1940 года между Финляндией и Советским Союзом, горько оплакивался, злобно осуждался и рисовался самыми чёрными красками не только в Швеции, но и в Англии, Франции, США, Италии и других странах, и чем дальше лежала от фронтов военных действий страна, тем громче вопли, ожесточённее поношение. Жалели не о разгроме Красной Армией линии Маннергейма, а о крахе расчётов и планов переместить главный фронт европейской войны в Скандинавию, а особенно о провале надежд капиталистической верхушки Запада превратить войну между «демократиями» и фашизмом в войну всех капиталистических государств против единственной социалистической страны. Шведские буржуазные газеты, бушевавшие от возмущения поведением финнов, согласившихся на условия мира, и своего правительства, оказавшего содействие мирным переговорам, широко воспроизводили на своих страницах негодующие отклики иностранной печати, и нам пришлось читать их, переводить и передавать в Москву, завершая то, что было в течение последних месяцев непременной частью нашей работы.

Мы постоянно следили за отношением других стран к событиям в Финляндии, хотя, безусловно, только в той мере, в какой это отражалось в доступной нам печати. Пока шли первые советско-финские переговоры в Москве, вся капиталистическая печать всячески подталкивала правительство Рюти — Таннера — Эркко на сопротивление, уговаривая не соглашаться на добрососедское решение пограничного вопроса. Почти все газеты обошла знаменитая фраза, написанная лондонским «Таймс» ещё в 1919 году: «Финляндия — ключ к Петрограду, Петроград — ключ к Москве». Военные обозреватели и политические комментаторы изо дня в день выпячивали тот факт, что финская граница проходит в 30 километрах от Ленинграда, а это позволяет финскому командованию держать под дулами своей дальнобойной артиллерии второй по величине город Советского Союза. Обозреватели и комментаторы единодушно советовали Мапнергейму не выпускать этот козырь из своих рук и активнее пользоваться им. Особое старание в разжигании антисоветской вражды показала в течение всех осенних и зимних месяцев фашистская итальянская пропаганда. Римские газеты исходили пеной антисоветского бешенства изо дня в день, из недели в неделю.

Когда переговоры сорвались и начались военные действия, англо-французская печать почти не скрывала ликования. Лондон и Париж развили лихорадочную деятельность, чтобы изолировать Советский Союз и восстановить против него общественное мнение.

«Антисоветский поход», вдохновлённый английскими «умиротворителями» и объявленный Лигой наций, вызвал особый раж в правящих кругах Франции, вооружённые силы которой после объявления войны Германии ещё не сделали ни одного выстрела через франко-германскую границу.

В середине декабря газета «Дагенс нюхетер» опубликовала пространное сообщение своего парижского корреспондента под крупным заголовком «Советский Союз — главная опасность». Рассказав об антисоветской истерии в Париже, корреспондент писал: «Вопрос о том, кто для союзников является врагом номер один — Германия или Советский Союз, оживлённо обсуждается в правительственных кругах, парламенте и печати Франции. Одну из точек зрения, которую, видимо, разделяет правительство, сформулировал министр внутренних дел Альбер Сарро в своём последнем выступлении в парламенте. «Единственная опасность, которой нам надо на самом деле бояться, — сказал он, — это большевизм. Германская опасность по сравнению с ней — ничто. Мы могли бы договориться с Германией»».