В орбите войны; Записки советского корреспондента за рубежом 1939-1945 годы

– В этой книжице, – сказал Теннант, прижав брошюру растопыренными пальцами, – изложены причины войны, как мы их понимаем, но для вас, русских, она должна представлять особый интерес. В ней есть кое-что, затрагивающее вас непосредственно. Возьмите ее.

Теннант двинул брошюру через стол ко мне. Она была на английском языке и называлась «За что мы сражаемся». Составило и издало брошюру министерство информации Великобритании. Помимо краткого изложения политики Великобритании в предвоенные годы и перечня усилий, предпринятых правительством Чемберлена, чтобы договориться с Германией и сохранить в Европе мир, брошюра содержала многочисленные выдержки из «Майн кампф», речей и заявлений Гитлера, в которых тот излагал свои кровожадные замыслы в отношении Советского Союза.

– Мы намерены издать эту брошюру на шведском языке, – признался Теннант.

– Зачем?

– Пусть шведы знают нашу точку зрения. Да и познакомятся с намерениями Гитлера в отношении русских.

– Но зачем вам это нужно?

Теннант снова растянул тонкие губы в улыбке:

– Мы хотим, чтобы они знали истину…

Полпред, перелистав принесенную мною брошюру, оценила:

– Это английский ответ на попытки немцев убедить Швецию, что ей следует пойти с Германией, на стороне которой Россия, а вместе они сильнее западных союзников. Гюнтер (министр иностранных дел) уже спрашивал меня, насколько достоверны намеки принца Вида (германского посла в Стокгольме), что немецкая политика в Скандинавии поддерживается Москвой, и мне пришлось заверить его, что мы стояли и стоим за то, чтобы Швеция была нейтральной…

Пресс-атташе французского посольства Сержа де Шессена я посетил по совету полпреда, порекомендовавшей мне вступить в Ассоциацию иностранной прессы, а Шессен был ее председателем. Французское правительство относилось тогда к Советскому Союзу с откровенной враждебностью, буржуазная печать поливала нас грязью. Шессен, отражая эту враждебность, принял меня высокомерно, попытался читать нотации. Узнав, что я пришел к нему как председателю международной организации, несколько сбавил тон и взял у меня заявление с просьбой принять в ассоциацию. Однако сделал все возможное, чтобы не допустить меня в ассоциацию, и моя просьба была отвергнута.

2

Мокрым, холодным утром, пересекая с угла на угол центральный парк Хемгорден, я увидел на спинке парковой скамьи рекламный плакат размером с газету с тремя огромными словами «Финска-рюска кригет» («финско-русская война»). Рядом лежала пачка свежих газет и стояла коробка с мелочью. Газетчик разносил газеты и коробки по парку, оставлял на скамьях, и желающие, проходя мимо, брали газеты, бросая монеты в коробку. Взяв газету, я тут же развернул ее. Хотя я лишь начал заниматься шведским языком, понять самое важное, набранное крупным шрифтом было не трудно: прошлой ночью начались военные действия между Финляндией и Советским Союзом.

Я побежал в расположенный недалеко от парка корреспондентский пункт ТАСС, где Бекстрем уже сидел над пачкой газет, разложенных в удобном для совместного просмотра порядке. Торопливо просмотрев их, мы отобрали все поступившие из Хельсинки сообщения и стали передавать в Москву, понимая, что работа корреспондента ТАСС в финской столице прекращена, полпредство, как и другие советские учреждения, блокировано, а работники изолированы или даже интернированы. На нас ложилась обязанность, как предупреждал меня ответственный руководитель ТАСС в ночь перед отъездом из Москвы, освещать все, что происходит и будет происходить в Финляндии.

Вечерние газеты – они вышли 1 декабря еще до полудня – принесли новые сообщения о расширении военных действий, а последующие издания – они выходили одно за другим – добавляли что-то к тому, что уже было передано нами в Москву, и мы слали дополнения. Последнее издание – нам пришлось сбегать за ним в центр города – появилось около полуночи, и мы передали последнее сообщение после часа ночи.

На другой день рано утром, прежде чем идти в корреспондентский пункт, я забежал на расположенную почти рядом с моим отелем площадь – она называется Стуре (Великая, хотя по размерам ее следовало бы звать Пятачком) – и забрал газеты (почта доставляла их нам обычно между восьмью и девятью часами). Первые страницы были забиты многочисленными сообщениями из Хельсинки, куда газеты заранее послали своих наиболее опытных корреспондентов, которых уже именовали «военными». Помимо описаний бомбежки Хельсинки с воздуха, отличавшихся удивительной противоречивостью (на самом деле, бомбили аэродром), «военные корреспонденты» сообщали, что на Карельском перешейке завязались бои между наступающими и обороняющимися и что на севере атакующие делают попытку захватить порт Петсамо на берегу Баренцева моря.