В орбите войны; Записки советского корреспондента за рубежом 1939-1945 годы

Те же представители ставки главного командования, которые вдохновили «военных корреспондентов» на заносчивые предсказания, заговорили о серьезной опасности, создавшейся для этой «талии» страны: наступающие советские колонны, достигнув берегов Ботнического залива, могли выйти к шведской границе. Намек был подхвачен не только корреспондентами в Хельсинки, но и редакторами в Стокгольме, и страницы буржуазных газет заполнились воплями об «опасности», которая якобы неотвратимо надвигалась на Швецию из снежных просторов Финляндии.

Маннергейм, как стало известно «военным корреспондентам» – они рассказали об этом позже, – перебросил на север свои резервы, которые держал на случай атаки укреплений на Карельском перешейке, стараясь обезопасить узкую и беспомощную «талию». В его распоряжении была небольшая, не вполне подходящая для этой цели сеть железных дорог.

Страшные морозы, ударившие во второй половине декабря – зима 1940 года была одной из самых холодных во всей Европе, а в Финляндии самая холодная за последние 70 лег (35-40 градусов на юге, 50 – в районе Салла), – дополнились, скоро буйными многодневными метелями. Техника, какой располагали наступающие, оказалась скованной: замерзало, как сообщали корреспонденты, даже специально приготовленное, но рассчитанное на меньшие холода, горючее. Лыжные части финской армии вышли на коммуникации далеко продвинувшихся колонн и в нескольких случаях перерезали их. Наступавшие советские войска заняли круговую оборону, мелкие части или группы солдат были либо уничтожены финскими лыжниками, либо взяты в плен.

Наступление на линию Маннергейма, которое считалось, по оценкам военных корреспондентов, невозможным, развернулось в начале второй декады февраля и продолжалось до полного крушения финского сопротивления. Невзирая на холод – морозы превышали 30 градусов, советская пехота, поддерживаемая артиллерией, авиацией, танками, беспрерывно атаковала финские укрепления, ликвидируя гнездо за гнездом. Наступающие захватили укрепленный район Котинен, о чем было сообщено в коммюнике советского командования. Эго сообщение было названо финским правительством «фантастическим и смешным», и шведские газеты преподнесли эту оценку самыми крупными буквами, утверждая, что советское командование прибегает к «сочинительству в целях поднятия морали своих солдат». Английские корреспонденты утверждали в те дни, что если Красная Армия будет наступать на Карельском перешейке нынешними темпами, ей потребуется, по меньшей мере, 100 дней, чтобы достичь Выборга. «Военные обозреватели» – майоры, полковники и даже генералы от письменного стола – продолжали предсказывать, что главная опасность грозит «талии», где получившие подкрепление и снаряжение колонны могут начать наступление в направлении Ботнического залива, как только позволит погода.

Хвастливо-заносчивый тон, подсказанный шведской и другой буржуазной печати финским командованием, продолжался до тех пор, пока наступающие не достигли западного берега Выборгского залива, окружили крепость Койвисто и заставили ее сдаться. Вскоре они подошли к окрестностям Выборга. Судьба города была предрешена, но его падение было задержано… метелью. Почти целую неделю на всем Карельском перешейке бушевала страшнейшая метель, слепившая пехоту, артиллеристов, приковавшая к земле самолеты. Сразу же, как только метель стихла, наступление возобновилось. Выборг был окружен, Саклиярви взято, в линии Маннергейма появились не только огромные «вдавлины», но и проломы. Советские войска вышли на финский берег в районе крепости Котка, блокировали ее и двинулись дальше, угрожая отрезать Выборг от центра страны.

Хотя «военные корреспонденты» продолжали с прежним азартом описывать сражения на Карельском перешейке в угодном финскому командованию духе, первые страницы газет оказались в начале марта заполнены слухами о том, что между Москвой и Хельсинки при посредничестве Стокгольма начались переговоры. Репортеры, а также иностранные корреспонденты, вернувшиеся из Финляндии в Швецию, стали охотиться за советским полпредом и финским посланником, стараясь засечь их встречи. Появление в Стокгольме финского министра Паасикиви, который осенью вел переговоры в Москве, вызвало столь большую волну слухов, что они вытеснили почти все с первых страниц. Советские условия мира были переданы в Хельсинки в самом начале марта на предмет рассмотрения. Вместо обсуждения их с соответствующими советскими представителями Рюти и заменивший Эркко на посту министра иностранных дел Таннер попытались использовать эти условия для давления на Швецию с целью заставить ее вступить в войну.

И во время переговоров – это мне было известно от А.М. Коллонтай – Рюти и Таннер добивались вмешательства шведского правительства на их стороне. Благодаря их намеренным стараниям, секретные условия мира «просочились» в западную печать, поднявшую пропагандистско-клеветническую кампанию против Советского Союза.