В оркестре Аушвица

Странно, но почти все девять месяцев беременности я вспоминала свое детство и жизнь до Катастрофы. Я тогда и вообразить не могла, что кто-то способен желать мне зла, ведь я никому не сделала ничего плохого!

Я видела себя маленькой благовоспитанной девочкой, живущей со строгим отцом, матерью, которая часто… отсутствовала, и братом — он был моей единственной опорой вкупе со школой и музыкой. Наше монотонное существование нарушали только переезды из одной страны в другую: нацистская гангрена расползалась по Европе с неотвратимостью рока…

Все мы больше всего на свете мечтали о том, чтобы нашим детям не выпало ничего подобного, чтобы они жили, как свободные, сильные и веселые люди.

Как бы мне хотелось одарить тебя толикой легкости и беззаботности, петь тебе песни, которых я не слышала в детстве, научить играть в дурацкие игры и рассказывать считалки на всех языках, которые знала! Петь я по-прежнему умею, но вряд ли смогу это сделать — даже для тебя…

Sur le pont d’Avignon,
On y danse, on y danse,
Sur le pont d’Avignon,
On y danse, tous en rond.

Les belles dames font comme ça,

Et puis encore comme ça…[87]

Я и танцевать не буду — не хочу наступать на общую могилу…

Твой не вернувшийся домой дед, мой отец, которого я последний раз видела во время ареста, отец, чье место рядом с матерью занял другой мужчина… мог бы еще немного пожить благодаря тебе: ты получил его имя как второе, скрытое от мира. Больше я ничего не могу для него сделать — родственники болезненно реагируют, если кто-то неосторожно о нем заговаривает. Мне больно от-того, что я не способна на большее.

Я мечтала бы защитить отца, когда мать оставила нас. Я хотела бы спасти его — даже ценой собственной жизни! Когда они явились, чтобы забрать нас, я чувствовала себя бесполезной и беспомощной, слишком боязливой, чтобы задержать варваров, слишком слабой или слишком глупой, чтобы мгновенно придумать волшебный способ избавления от чужаков. Я могла — и сделала — одно: разделила его участь, да и то не до конца…

Так что за вину я сейчас искупаю? На каком процессе играю роль следственного судьи?[88]Неужели все дело и правда в том, что я не вырвала отца из когтей нацистов? А может, я пытаюсь замолить безразмерный грех, ведь когда мама, моя соперница, исчезла из пейзажа, отец стал только моим?