В особо охраняемой зоне. Дневник солдата ставки Гитлера. 1939– 1945

После начала войны должны состояться первые воскресные танцы, и поэтому молодые работницы понесли свои деньги в парикмахерские. У девушек, идущих на исповедь, сплошь польские и югославские имена.

Воскресенье! Солдат из батальона воздушных аэростатов окружила толпа праздно шатающихся пешеходов. Не поддающиеся описанию крестьянские мальчишки в коротеньких штанишках, приехавшие на велосипедах из деревень позади леса. Потные прихожане, вытянутые бархатные школьные фуражки. Запомнились два блеклых, опухших и прыщавых школьника из Кёльна, снисходительно расспрашивавших солдат об их оружии. Ведь они знают все – и то, что на западе вот-вот начнется, и то, что с англичанами практически покончено, и то, что у нас есть секретное новое оружие и так далее.

Рабочие с военных заводов, мечтающие о снятии с них брони, чтобы записаться добровольцами в армию. Только они еще не определились, где хотят служить – в летных войсках или на подводных лодках. Однако один ефрейтор их разочаровал, заявив, что они физически к этому не готовы и поэтому, чтобы поправить свою физическую форму, должны принести солдатам печенье от пекаря. Тогда возмущенные таким заявлением рабочие уселись на свои велосипеды и скрылись за углом, чтобы подкатить с нескромным предложением к какой-нибудь шустрой девушке.

Вокруг много стаек девушек-подростков на велосипедах, которые, остановившись на обочине и болтая разный вздор, только и ждут, чтобы им кто-нибудь подмигнул, а затем с хохотом нажать на педали.

Пехотинцы, побывавшие в Польше и теперь находящиеся здесь на отдыхе. Среди них выделяется молодой альпийский стрелок с невинным взглядом подручного мясника. На его еще безусом и полном лице ничего не отражается. Появился также пожилой санитар, держа за руки детей хозяина квартиры, в которой он остановился на постой.

Прогуливаются и инженеры, шествующие под ручку со своими вторыми половинами и щеголяющие своими гражданскими костюмами, муфтами, меховыми шапками и зонтиками.

Иногда, когда ветер разгоняет висящий над поселком смог, становятся видны башни Кёльнского собора, а сквозь разрывы облаков проступают очертания двух вышек высоковольтных линий электропередач и двух фабричных труб.

По Варшаве звонят колокола. Начались ранние сумерки, и дети на велосипедах тоже со звоном разъехались пить кофе.

Ночи

Четырехугольная глубиной в один метр яма, засыпанная соломой, а поверх нее – палатка. Прилипающая ко всему влажная глинистая почва. Яма постепенно наполняется дождевой водой. Однако это не мешало двадцатидвухлетнему ефрейтору спать на мокрой соломе глубоким, сладким детским сном. «Он» просыпается, клацая зубами от холода, понимает, что, судя по всему, простудился, но мгновенно вновь засыпает.

Ему вообще всегда хочется спать. Поэтому после смены позиций, не обращая внимания на нестерпимый жар, исходящий от громадной кафельной печи, «он» спит, расположившись рядом с ней в комнате, до носа натянув на себя одеяло.

Затем «он» встает и начинает листать похищенную у библиотекарши богато иллюстрированную книжку под названием «Женщины у первобытных народов». Перед ним фотография готтентотки[6], надорвавшейся от работы негритянки с высохшей и отвислой грудью. За ней следует фото похожей на мальчишку берберской[7] девушки из Самоа с венком на голове. Будучи верным женихом, «он» с испугом читает о болезненных обрядах посвящения и операциях над вступающими в зрелый возраст юношами. Ведь его история обручения с дочерью начальника гарнизона в маленьком городке проста и прямолинейна – «он» сразу же отправился к ее отцу, пожилому ветерану Первой мировой войны, переговорил с ним, получил согласие и отправил короткую телеграмму своей матери, в которой значилось: «В воскресенье приезжаю с невестой».

В гарнизонном городе «он» был всего лишь неуверенным новобранцем, парнишкой из саксонской рабочей семьи, длинноногим и широким в кости, с выражением внутренней жесткости на лице. Сейчас же при написании письма невесте «он», высоко подняв брови и наморщив лоб, подыскивает слова, которые характеризовали бы его как настоящего вояку.

Ему довелось провести полгода в парашютном полку Германа Геринга, и теперь, командуя резервистами, которые намного старше его, «он» неустанно старается не ударить в грязь лицом, надев на него непроницаемую маску. Порой, правда, ему приходится делать все самому, но зачастую «он» все же командует, «не снимая перчаток».

Зенитчики

На поле перед промышленным предприятием была выкопана большая яма для орудия, а затем бруствер аккуратно выложили дерном. Рядом же из досок соорудили будку для отдыха расчета, провели в нее свет, натаскали воду. Будку построила заводская строительная команда.