В особом эшелоне

Проводившиеся ранее в светлое время атаки результатов не дали. Но сбить, отбросить противника надо было во что бы то ни стало. Оставалось рассчитывать на ночь. Нам отвели двое суток для подготовки. Требовалось тщательно увязать взаимодействие со стрелками, саперами и артиллерией. С этой целью в ночь на первое декабря я был направлен на НП стрелкового полка, действовавшего здесь уже более десяти суток.

Предстояло решить такие задачи: во-первых, добиться, чтобы для наших танков заблаговременно проделали два-три прохода в минных полях; во-вторых, согласовать, как и кто должен подавить огнем все противотанковые орудия; в-третьих, обеспечить безостановочное продвижение пёхоты за танками и закрепление захваченного рубежа.

И вот вместе со связным, автоматчиком Петром Кондратьевым, выхожу из балки, где сосредоточились наши боевые машины, и ныряю в ночную мглу. В сторону НП стрелкового полка, с которым мы взаимодействуем, ведет телефонный провод. Иду быстрым шагом, держась за него. За спиной слышу поскрипывание снега под валенками связного. Мы — в белых полушубках, шапках, у каждого на груди автомат.

Ночью на переднем крае продолжается интенсивная перестрелка. От вражеской обороны в направлении наших траншей непрерывно протягиваются зловещие пунктиры трассирующих пуль. Время от времени ухают пушки. Не остается в долгу и наше охранение, выдвинутое вперед, а вместе с ним — ротные и батальонные минометчики. На черном небе то в одном, то в другом месте медленно всплывают выпущенные гитлеровцами осветительные ракеты.

— Крепко мандраж их берет. Боятся прозевать разведку, — негромко замечает Кондратьев.

— Да, нервничают, — отзываюсь я. — И боеприпасов не жалеют… Хотя знают, что песенка спета… Хода нет. Амба… Давай-ка дальше помолчим.

До НП двигались молча и пригнувшись.

Вот и едва заметный бугорок, похожий на сугроб, где уходит в землю наш «проводник» — телефонный кабель. Возле блиндажа недвижно лежат два солдата в белых маскхалатах. Один, с застывшим взглядом, — на спине, другой — на боку, неловко подвернув руку. Должно быть, пули настигли их совсем недавно.

«НП под обстрелом», — мелькает у меня мысль. Даю знак связному, и мы друг за другом сходим-скатываемся по скользким ступенькам в блиндаж-землянку. Кондратьев остается вместе с другими бойцами у закрытого плащ-палаткой входа, а я пробираюсь дальше. В глубине землянки топится печурка. Горит фитиль гильзы-коптилки.

Докладываю о прибытии.

— A-а, танкист, — протягивает мне руку подполковник, — присаживайся.

На импровизированном столе-ящике из-под патронов разложена карта. Вижу: по ней основательно «погулял» карандаш синего цвета.

«Обстановка за противника», — мысленно делаю вывод, вынимая из планшета свою карту для нанесения необходимых уточнений.

— Ну что ж, давай приступим. — Командир полка протягивает мне записку.

Читаю: «Время атаки — 3.00. 4. 12».

Возвращаю записку, ее тут же передают артиллеристу, затем сжигают. О таких решениях знать надлежит немногим.

— Саперы не подведут? — спрашиваю подполковника. — Нам надо три прохода, шириной не менее шести метров каждый.

— Сделают. Только не три, а два. Сколько у вас коробок?

Молча поднимаю две руки с растопыренными пальцами.

— Зачем же вам три прохода?

— Чтобы сразу через минное поле идти в боевой линии и с ходу подмять первую траншею.

— С саперами у нас слабовато, — объясняет подполковник. — Два обеспечим, с гарантией. Договорились?

— Что ж, если с гарантией, пойдем по двум. Но ширина должна быть, как я назвал. Обозначение — на всю глубину.

— Принимается. Начинж! — обратился подполковник к стоявшему рядом капитану. — Места проходов, их прикрытие, порядок обозначения и другие детали уточнить с танкистом здесь, когда мы закончим.

Затем были подробно поставлены задачи командирам стрелковых батальонов и полковой артиллерийской группе, куда включались и некоторые дивизионные средства; намечено, где какие противотанковые огневые точки подавить в первую очередь, как обеспечить артиллерийским прикрытием прохождение танками минного поля, как отсечь возможную контратаку. Особенно я настаивал на необходимости уничтожения всех выявленных нами вражеских противотанковых орудий.

Словом, поработать на НП пришлось основательно. Обратно мы с Кондратьевым добрались благополучно. Над нашими головами по-прежнему перекрещивались трассы, а один раз совсем рядом фыркнула мина и зарылась в сугроб, не взорвавшись. К слову сказать, под Сталинградом такие случаи с вражескими минами, хотя и редко, но бывали. Помнится, однажды возле моих ног упала мина, покатилась по снегу, вертясь, как волчок, но так и не взорвалась.

Доложив командиру полка о результатах организации взаимодействия, с головой окунаюсь в работу по подготовке ночной атаки.

Для ведения боя были назначены две танковые роты в составе десяти танков под командованием лейтенанта С. К. Овчаренко.