В особом эшелоне

Взвод тральщиков, с разрешения командира полка, полученного по радио, остановился, чтобы надеть на диски новые нажимы взамен сорванных взрывами.

Лес гудел от артиллерийской канонады, когда рядом с танкистами появилась машина командира полка.

— Ну как, Сашок? — обратился он к Петушкову.

— Четырнадцать мин, восемь завалов! — бодро доложил командир взвода. — Потерь нет.

— Тралы?

— Срезало три десятка нажимов. Как мина, так два-три долой, хотя и стягиваем их проволокой.

— Ну, это в пределах нормы. Когда восстановите?

— Минут через десять.

— Имейте в виду: больше остановок не будет. Противнику нельзя давать передышки! Овладеем Горенкой и без задержки — дальше. Успех решит скорость. Скорость и огонь!

Лукин сам проверил надежность крепления нажимов и перед тем, как уезжать, сказал Петушкову:

— Буду на левом фланге. Держи связь с Мугалевым и командиром пятьдесят шестой.

Общая команда последовала 4 ноября в 20 часов после короткого, но сильного огневого налета по оборонительному рубежу врага.

По сигналу тральщики пошли вперед, ведя за собой линейные танки.

Петушков твердо помнил наказ командира: в ночной атаке главное — ослепить, ошеломить и подавить противника. Потом сразу скомандовал башнеру Окулову:

— Осколочным, заряжай!

— Готово! — прозвучало в ответ.

Старший лейтенант нажал на спуск.

Снаряд разорвался метрах в пятистах впереди.

— Осколочным, заряжай!

— Готово!

Второй снаряд врезался во вражескую оборону. Так и продвигался тральщик Петушкова, подавляя перед собой огнем противника. Одновременно вели огонь и другие головные танки атакующего эшелона. Перед фронтом наступления поминутно вспыхивали снопики разрывов снарядов.

Но вот вздрогнула земля, и луч фары «тридцатьчетверки» Петушкова уперся прямо в черную тучу, вырвавшуюся из-под трала: одна мина ликвидирована. Следом за нею еще одна… еще… Свет фар уже не помогает: он не может пробить сплошную стену взметенной земли. Но командир взвода знает: где-то здесь должна быть траншея. Она может оказаться и разрушенной, и уцелевшей. Маневрировать перед нею нельзя — подобьют.

— Механик! Траншею брать под прямым углом.

— Понял!

Траншея оказалась шире обычной. Трал на мгновение завис над нею, удерживаемый тросами. Потом коснулся противоположной стенки и начал уверенно на нее взбираться.

За те мгновения, пока танк преодолевал траншею, Петушков сделал вывод, что без трала танк не смог бы с ходу взять такую ширину. Он бросил в траншею несколько «лимонок» и увидел, как то там, то здесь из нее начали выскакивать серые мундиры и, прикрывая глаза руками от слепящего света, перебегать в тыл, к Горенке. Мало кому из них удавалось добраться до окраины: их настигали меткие пулеметные очереди, посланные танкистами.

Вскоре взвод тральщиков ворвался в Горенку. Во время ночной атаки на этот населенный пункт было подорвано двенадцать противотанковых мин.

Неожиданно из ворот ближнего дома ударила пушка, и ее снаряд врезался в каток трала.

— Влево! За угол! Быстро!

Отдавая команду механику, Петушков тут же развернул орудие и послал один за другим два снаряда в сторону немецкого расчета.

Механику пришлось ставить танк задним ходом: трал заклинило, и он не шел вперед.

Командир взвода передал по радио Нагуманову:

— Гони без остановки дальше!

У Горенки минное поле кончилось, и теперь «тридцатьчетверка» втягивалась по проходу прямо в село. Вражеская пушка, стрелявшая по тральщику, была раздавлена, расчет уничтожен. Экипаж Петушкова быстро выбросил куски двух разбитых дисков и продолжал наступление.

— А трал-то еще и вроде щита для танка, — услышал Петушков в наушниках одобрительный голос механика Чумилина.

— Похоже, похоже… — согласился командир.

— Они ведь чаще куда летят? В лоб! Не будь трала, неизвестно еще, что натворила бы эта болванка…

— Верно, Чумилин, верно. Смотри вперед!

Громя противника, сбивая его то с одного, то с другого рубежа, отражая контратаки его танков, броневая волна наступавших неотвратимо катилась в ночи вдоль Гостомельского шоссе на юг, к Святошино, чтобы отрезать врагу путь отхода из Киева на запад, в сторону Житомира.

Отчаянно сопротивляясь, гитлеровцы открывали артиллерийский огонь по нашим танкам с любой, мало-мальски пригодной позиции.

Глубокой ночью взвод Петушкова пробился через Беличи и подошел к северо-западной окраине Святошино. Здесь минных полей не было, но командир взвода приказал держать тралы в боевом положении: мины могли встретиться в любом месте.

Радиосвязь с бригадой прервалась, и, несмотря на все старания, установить ее не удавалось. Командиры подразделений линейных танков, получив откуда-то сведения о якобы заминированной северной окраине Святошино, задержались у Берковца. С западной окраины Святошино вела методичный огонь вражеская артиллерия. Из тыла, из района Пущи-Водицы, доносились отголоски боя.