В особом эшелоне

Юшкевич, выскочивший с саперами вперед, условным сигналом сообщил: «Мин нет». Петренко передал об этом танкистам и еще раз предложил им перейти первыми. Те снова отказались. Старший лейтенант выругался про себя и скомандовал:

— Механик, на максимальной — вперед!

Тральщик с ходу перемахнул горбатенький мостик и, не останавливаясь, пошел дальше. За ним устремился второй тральщик, а потом и линейные танки.

Продвигаясь к противотанковому рву, машины Петренко и Шайхутдинова подорвали еще по три противотанковых мины.

Дождь сделал грунт вязким и тяжелым для тралов. «Тридцатьчетверки» с большим усилием катили перед собой огромные переворачивающиеся комья земли. Противотанковый ров оказался глубоким, с почти отвесными стенками.

— Механик, срезай крутость! — скомандовал старший лейтенант и тут же увидел, как одна из «тридцатьчетверок», обогнув танк-тральщик и сделав из пушки несколько выстрелов, опустилась по небольшой промоине на дно рва.

«Куда торопится? — обеспокоенно смотрел вслед машине Петренко. — Ведь та сторона не проверена…»

Он просигналил фонариком, и машина замерла на месте, чтобы потом пойти вслед за тральщиком.

Тем временем Большаков немного стесал тралом крутую стенку рва, затем повел танк в ров и направил его на выход. Петренко выпустил два осколочных снаряда в переднюю стенку траншеи и обрушил ее. Медленно и тяжело тральщик выбрался из рва. Продвинувшись еще метров тридцать по ровному участку и остановив танк, командир взвода взглянул на часы. Было 20 часов 40 минут. Он дал зеленую ракету: сигнал «путь свободен». И мгновенно ему в ответ с тыла, со стороны Пущи-Водицы, снова закачались мощные снопы света: это передовые отряды бригад 6-го танкового корпуса сделали короткую остановку, выжидая сигнала, не устроили ли гитлеровцы западни из мин перед рвом и на выходе из него. Следом за тральщиком по обеим сторонам рва с фонариками, щупами и миноискателями уже хлопотали саперы, выискивая затаившиеся «сюрпризы» и обозначая стеариновыми плошками проверенные участки.

Волна света, лязг гусениц и вой сигнальных сирен катились и справа, со стороны Горенки, вдоль Гостомельского шоссе.

Наш «доджик» пересек трамвайную линию в южной части Пущи-Водицы и, продвинувшись по курсу вслед за взводом Петренко, укрылся неподалеку от Гостомельского шоссе, на опушке рощи. Выскочив из машины, я увидел на шоссе освещенные громыхающие катки тральщика и успел прочитать на его башне: «Даешь Киев!»

— Петушков жмет! — докладываю командиру полка, сидевшему в машине за рацией.

— Я знал, Сашок не подведет, — отозвался подполковник. — Садись, будем трогать дальше.

Почему-то командир с самых первых дней называл Адама Петушкова «Сашок». Да и, по правде говоря, библейское имя «Адам» никак не подходило этому бравому танкисту.

«Доджик» приблизился почти вплотную к противотанковому рву и остановился за полуразрушенной стеной какого-то сарая.

По обозначенным проходам, а также огибая ров справа и слева, танки первого эшелона устремлялись вперед, ломая сопротивление противника и не давая ему опомниться. Этот мощный натиск советской брони рождал в душе твердую уверенность, что Киев будет освобожден и что на Правобережье возникнет крупный плацдарм наших войск, откуда развернутся новые наступательные операции.

До начала ночного удара танковой армии Лукин успел побывать на участке первой танковой роты во взводе Петушкова под Горенкой. От командования полка в роте находился подполковник Мугалев.

Взвод Петушкова в составе двух танков-тральщиков был придан 56-й гвардейский танковой бригаде 7-го гвардейского танкового корпуса и действовал на правом фланге ударной группировки. Первым тральщиком командовал сам взводный, вторым — лейтенант Дайлагай Нагуманов. Перед тральщиками стояла задача: двигаясь вдоль лесной дороги с севера на юг, проложить сплошной проход в минном поле и обеспечить беспрепятственное продвижение линейных танков от Мощуна на Горенку.

Вскоре подъехавший к нам на «виллисе» Павел Михайлович проинформировал о действиях взвода.

Сперва тральщикам пришлось долго пробиваться сквозь минированные лесные завалы. Почти каждые сто-двести метров возникала стена из огромных сваленных деревьев, оплетенных колючей проволокой. Между ветками такого завала противник коварно запрятывал противопехотные мины, а у самого основания — противотанковые.

Сопровождавшие Петушкова саперы не могли первыми начинать разграждение: завалы прикрывались огнем пулеметов. И кроме того, при малейшем соприкосновении срабатывали противопехотные мины. Какую же тактику применили здесь экипажи тральщиков?

Прежде всего, огнем из танков они сметали пулеметные гнезда противника и пробивали хотя бы минимальную брешь в завале. Потом тросами растаскивали деревья в стороны и лишь после этого проходили с тралом, подрывая оставшиеся противотанковые мины.

Экипажам Петушкова и Нагуманова пришлось израсходовать по полтора боекомплекта, пока они достигли полотна недостроенной узкоколейки перед Горенкой. Здесь проходил второй оборонительный рубеж гитлеровцев.