В отчаянном разрушении (ЛП)

— Арло, она уже взрослая. Она собирается познакомиться с мальчиком и тайком уйти, чтобы встретиться с ним. Только не говори мне, что ты не заставлял девушку тайком выходить из дома, чтобы встретиться с тобой в двадцать лет.

Я закатываю глаза и не утруждаю себя ответом. — Я не хочу думать о том, что моя малышка вырастет. Она все еще выглядит на пять лет.

— Могу я напомнить тебе, что ей двадцать один? Ей не пять. Однажды ты должен отпустить ее. Она не собирается жить с тобой вечно, она найдет кого-то и будет бегать с ним до конца своих дней.

— Не надо мне такой визуализации, — вздыхаю я, жалея, что мы так и не начали этот разговор. Я и так пытаюсь наверстать упущенное время с Рози, но чтобы ее дядя Фрэнки вот так говорил о ее будущем? Мне это не нравится. Она все еще моя малышка, и мне не нравится неизбежная мысль о том, что она найдет кого-то, с кем проведет остаток своей жизни. Лучше бы они оправдали все ожидания, иначе я сверну им шею.

— Вернемся к подруге Розиты.

Фрэнки переводит разговор в другое русло, и я бросаю в него кинжал.

— Ни в коем случае. Я и так держу дистанцию. Конец дискуссии.

Он поднимает руки в знак капитуляции и наконец встает.

— Это ты согласился, чтобы она жила с тобой. Придется когда-нибудь встретиться с ней лицом к лицу. Не будь мудаком, Арло. Будь милым.

Я выдыхаю и смотрю, как он подмигивает, прежде чем направиться к выходу из трейлера. Я пытаюсь сосредоточиться на бумагах, которые держу в руках, а затем на ноутбуке в поисках новых заказов, но в голове все перевернулось. Фрэнки прав. Мне нужно вернуться домой и попытаться сделать это место местом солидарности. Если понадобится, помахать белым флагом, чтобы сделать его безопасной зоной для моих чувств. Меньше всего я хочу, чтобы она чувствовала себя некомфортно под моей крышей.

Это будет трудно, учитывая, как сильно на меня повлияло присутствие этой женщины всего за три дня, но я постараюсь сделать все возможное.

В доме тихо, и я знаю, что Рози нет дома, поскольку она наконец-то написала мне сообщение, сообщив, что у нее есть планы на ужин. Я громко хлопаю входной дверью на случай, если Клементина дома, не желая снова застать ее в бикини и надеясь, что она успеет вовремя прикрыться.

Я не спеша расшнуровываю ботинки, направляюсь в спальню и занимаюсь своими делами, хотя сегодня я не работал за пределами трейлера. Время обеда, и к тому моменту, когда я выхожу из душа и переодеваюсь, солнечный свет уже проникает на кухню.

Я достаю ингредиенты для приготовления простого сэндвича и иду за пивом. Я чуть не роняю банку, когда вижу Клементину на заднем дворе в другом бикини. Гораздо более откровенное.

Верхняя часть бикини практически съедена ее грудью, которая выпирает по бокам. Не лучше обстоят дела и с нижней частью, когда она крутится вокруг себя, демонстрируя голую задницу и едва заметную ткань, которая даже стрингами не является по определению. Я ругаюсь под нос и наблюдаю за тем, как она, подняв телефон в воздух, обходит бассейн.

Я не уверен, снимает ли она видео, фото или просто пытается получить обслуживание. Раздается громкий звук, и банка пива в моей руке сминается от моей хватки и разлетается во все стороны. Я ругаюсь под нос и бросаю банку в раковину, а затем хватаю полотенце, чтобы вытереть пиво с рук.

— Carajo, girasol,7 — выплевываю я. Я снова поднимаю взгляд на Клементину и поджимаю брови, в полном неверии в то, что я только что выплюнул изо рта.

Подсолнух по-испански. Откуда это взялось?

Я поворачиваюсь обратно к острову, чтобы не так явно бросаться в глаза, пока заканчиваю готовить три сэндвича. По привычке делаю два для себя и один для Рози. С тем же успехом я могу начать весь этот "акт хорошего парня" прямо сейчас, сделав бутерброд с предложением мира для Клементины.

Я раскладываю еду по бумажным тарелкам и даже беру две баночки пива с открывалкой, прежде чем раздвинуть стеклянную дверь и выйти на задний двор. Клементина поворачивается ко мне всем телом, и мне совсем не помогает то, что ее грудь подпрыгивает при этом движении. Ее глаза расширяются, и она направляется к шезлонгу у бассейна и хватает платье, которое едва прикрывает ее задницу.

— Я приготовил обед, возьми добавку, если хочешь.

Я ставлю тарелки на столик, стоящий между двумя креслами, и смотрю на нее. Ее телефон зажат между ладонями, которые практически побелели от хватки.

— Я не голодна, — бормочет она, оглядывая бассейн и не сводя с меня глаз.

— Это пропадет, — говорю я, надеясь, что она просто примет этот дружеский жест, и я уйду от нее.

Наконец она смотрит на меня, и ее карие глаза ждут чего-то... чего? Я не знаю. В ее чертах появляется мягкость, прежде чем она кивает и прочищает горло.

— Спасибо, Мистер Сантос.

Она садится на стул, берет тарелку и ставит ее на колени.

— Не возражаешь, если я присоединюсь? — спрашиваю я, жестом указывая на свободное кресло у бассейна рядом со столом.

Она пожимает плечами. — Это твой задний двор.