В открытом море(изд.1965)-сборник

Во время воздушного налета лейтенант был так же собран и наблюдателен, как в минуты боя на ринге с очень хитрым и сильным противником. Боксерская привычка — принимать решения в короткие доли секунды — помогала ему на ходу стопорить машину, делать стремительные зигзаги, отворачивать от опасности. Ванюков чутьем угадывал предполагаемый маневр противника и не давал бомбардировщикам спокойно выходить на курс атаки.

Самолет, который гонялся за ним, сделал два промаха, а, пикируя третий раз, сам вдруг подпрыгнул, закачался и, клюя носом, почти задевая крылом волны, понесся к берегу. За ним потянулась тонкая струйка дыма, расплывшаяся черной неровной полосой.

После этого «козлы» уже не решились снижаться. Вразброд, кружась на большой высоте, они, видно, задались целью уничтожить мешающего конвоира. На катер с визгом и воем посыпались бомбы, хотя он и не был главной целью. Порой казалось, что морской охотник уже подбит, его захлестывали поднятые взрывом волны, кружило в водоворотах, кренило и бросало с гребня на гребень, а он опять выравнивался и, стряхнув с себя потоки воды, продолжал бой. В дыму только виднелись огоньки частых залпов.

От непрерывной стрельбы стволы пушек МО так раскалились, что на них коробилась и горела краска. Катерники умышленно вызывали на себя ярость воздушных противников, зная, что быстрому и маленькому судну легче сманеврировать и увернуться от бомб, чем большому.

Налет продолжался минут пятнадцать. Затем самолеты отстали, дым рассеялся и все стихло.

Не слыша больше рева моторов, взрывов и стрельбы, пассажиры теплохода высыпали на палубу. Они что-то возбужденно кричали катерникам. Но те, усталые и оглохшие, не могли разобрать их слов.

* * *

Став под разгрузку в спокойном Новороссийском порту, капитан теплохода вызвал к себе второго помощника.

— Вы видели, где пришвартовался наш конвоир?— спросил он.

— Видел среди мотоботов и парусников... К рыбачьей мелочи приткнулся.

— Нехорошо получается. Шли вместе, а у берега — в разные концы. Я тут, конечно, виноват. Погорячился и Одессе, Много лишнего и несправедливого наговорил об этом МО. Командир определенно сердится. Почему бы ему не пришвартоваться рядом? Не зря он забился в тот угол. Помириться бы следовало. Не раз еще встретимся. Но как это сделаешь теперь?

— А вы пригласите его в салон, — посоветовал помощник. — Они на своей «мошке», видимо, всухомятку питаются. Хороший обед — великое дело.

— Это вы правильно, — согласился капитан. — Только как бы узнать, что он больше всего любит? Хочется угостить не просто... Пусть чувствует нашу благодарность.

— Узнаем, — обещал помощник. — Я на разведку Ряпушкина пошлю. Он у нас пройдоха. Все вынюхает.

Ряпушкин был старшим коком и кондитером на теплоходе. Он умел угощать почетных гостей капитана и поэтому с удовольствием взялся за порученное дело. Захватив пачку табаку, он прошел в другой конец порта, разыскал там знакомый МО и, сев на каменную тумбу, стал приглядываться, с кем бы из матросов ему поговорить.

На катере шла «мокрая приборка». Босоногие комендоры, сигнальщики и электрики, засучив брюки до колен, терли деревянную палубу песком, пеньковыми швабрами и окачивали водой из брезентовых ведер. Один из матросов стирал на плотике чехол от пушки.

«С ним придется», — решил Ряпушкин. Свернув папиросу, он пошарил по карманам и, как бы не найдя спичек, обратился к катернику:

— Браток, нет ли зажигалки?

— Найдем, — ответил матрос.

Он вытер руки и вытащил из нагрудного кармана резиновый кисет и медную зажигалку, похожую на головку снаряда.

— Может, желаете батумского? — предложил Ряпушкин. — Первый сорт.

Катерник не отказался. Он свернул толстенькую папиросу. С наслаждением сделал затяжку, выпустив клуб душистого дыма, и вновь принялся тереть щеткой холстину.

— Чистоту наводите? Видно, командир у вас строгий? — сказал Ряпушкин, не зная, как завязать нужный ему разговор.

— Строгий, — буркнул матрос и нахмурился. Видно было, что он не расположен беседовать с незнакомым человеком. Но это не смутило Ряпушкина.

— Скажи, друг, — продолжал он, — как вы на таком кораблике еду себе готовите? На консервах и сухарях небось сидите? Камбуз-то у вас имеется?

— А вам, гражданин, для какой это надобности? Вы чего тут около боевого корабля ходите?

Матрос недружелюбно смотрел на него.

— Да я так... Покурить, — смутился Ряпушкин. — Прогуливаюсь вроде.

— Покажите документы! — потребовал катерник.

Моряк был так строг, что Ряпушкину поневоле пришлось вытаскивать свое затрепанное удостоверение личности.

— На теплоходе... В должности старшего кока состою, — робея, пояснил он.

— Значит, вас мы конвоировали?

— Нас.

— А что ночью было?

— Темно, конечно... Чуть фашистский самолет торпеду не закатил. Если бы не вы, то кормить бы нам крабов.

— Правильно, — согласился катерник и, возвращая удостоверение, уже добродушнее поинтересовался: — Переполошились, наверное?

— Было малость, — сознался Ряпушкин. — Желаем командира вашего угостить, да вот не знаем, как он насчет еды... Что в его вкусе? Расспросить хотелось.