В открытом море(изд.1965)-сборник

«Значит, ветер изменился, — понял Степа. — Пойду мористее. Дым прикроет меня».

Крепче упершись ногами в днище, он поправил повязки на руках, ловчее взял весла и, делая сильные взмахи, проскочил открытое место и вошел в полосу дыма.

Снаряды разрывались где-то правее. А Степа ничего уже не видел: от едкого дыма у него першило в горле и слезились глаза.

Продвигаясь в удушливой мгле, он думал лишь об одном: «Только бы не потерять направление... правильно повернуть к берегу. Неужели я не доставлю воду на катер? ..»

Юнга взмок, пересекая опасное место. Мышцы его плеч и рук ныли от напряжения. Но он больше не отдыхал. Очутившись под спасительным берегом, Степа поднялся во весь рост и принялся по мелководью толкать шлюпку вперед...

Подходя к Камышовой бухте, юнга услышал частую пальбу зенитных пушек и заметил в вышине несколько бомбардировщиков, кружившихся над одним местом. Они то взмывали вверх, то, кренясь словно на салазках, скользили вниз. Все небо вокруг было испятнано белыми клубками разрывов, похожими на снежки.

«Что там творится? Не бомбят ли наш катер?» — обеспокоился Степа и заработал еще энергичнее.

Добравшись к устью бухты, юнга невольно затабанил, прижался к берегу и схватился за автомат.

На плавучую зенитную батарею, прикрывавшую Севастополь с моря, с трех сторон пикировали самолеты. Фашистские истребители стреляли из пушек и пулеметов, а «юнкерсы» сбрасывали бомбы. Вода кипела и взлетала вверх вокруг батареи.

Зенитчики отбивались отчаянно: в оранжевом чаду пороховых газов так и сверкали вспышки залпов. Один из бомбардировщиков уже пылал на берегу. Но другие — их было не меньше дюжины — не переставали с ревом носиться над бухтой и сбрасывать бомбы.

«Утопят, сейчас утопят», — думал Степа, взводя автомат. Он видел, как ослабевает огонь зенитной батареи, как падают один за другим у пушек подкошенные пулями и осколками зенитчики.

И в это время из глубины бухты вдруг показался его родной МО. Не обращая внимания на близкие разрывы бомб, катер смело мчался к батарее, таща за собой хвост дымовой завесы. Его пулеметы и пушка стреляли.

Из своих укрытий повыскакивали и другие катера. Они также ввязались в бой. Теперь уже не одна зенитная батарея, а вся бухта била по фашистским «юнкерсам» и «мессершмиттам». Грохот стоял такой, что, казалось, рушилось небо.

Степа также принялся строчить из автомата по бомбардировщикам, хотя понимал, что это бесполезное занятие. Но он не мог оставаться безучастным.

Дым обволок батарею, полз по воде, заполнял бухту. Самолеты больше не пикировали, они сбрасывали бомбы беспорядочно.

Взрывы поднимали со дна ил. Высокие зелено-мутные валы катились к берегу, разбивались в брызги о выступы скал...

В горячке боя юнга не заметил, как шлюпку подхватило и потянуло течением, созданным откатными волнами. Он прекратил стрельбу, только когда космы молочного дыма закрыли перед ним небо.

«Куда меня отнесло?» — не мог понять Степа. Дым клубился вокруг. Сквозь него трудно было что-либо разглядеть.

Пронзительный шипящий свист падавшей бомбы заставил юнгу инстинктивно присесть и втянуть голову в плечи...

Сильный толчок с глубины подкинул шлюпку... Слева выросла стена воды... В уши ударил грохот...

Степу накрыло волной и, закружив в водовороте, потянуло вниз. Стало темно. Лицо и плечи оплели какие-то водоросли. Стремясь освободиться от них, юнга замолотил руками и ногами.

Почти задохнувшись, он выскочил на поверхность моря и, отплевываясь, начал искать шлюпку. Но, кроме дыма, ничего не мог разглядеть. Под руки ему попалась лопасть сломанного весла. Потом пальцы наткнулись на скользкую дощатую поверхность. «Днище шлюпки? Нет, анкерок. Он не утонул, плавает! — обрадовался Степа. — Спасти, надо спасти воду! Но где же берег?..»

Толкая перед собой анкерок, он поплыл наугад. Мутная пелена окружила его. Степа не слышал ни выстрелов, ни гудения самолетов, ни плеска воды.

«Бой, что ли, кончился? Почему так тихо? — недоумевал он. — Не попала ли мне в уши вода?»

Юнга мотнул головой, и от этого движения в глазах его вдруг потемнело, уши наполнились звоном, к горлу подкатывалась тошнота... Боясь потерять сознание, он крепко вцепился в анкерок и подтянул его себе под грудь...

Когда самолеты улетели и дым рассеялся, катерники увидели почти на середине бухты перевернутую шлюпку и невдалеке от нее в полубессознательном состоянии юнгу, державшегося за плоский бочонок.

Они вытащили его вместе с анкерком и поспешили уйти в укрытие.

Скрыба с боцманом начали тут же на палубе ощупывать Степу. Ран никаких не было. Только от щеки к виску тянулась багровая ссадина.

— Оглушило, видно, или захлебнулся, — сказал Гвоздев. — А ну, расступись!.. Дай воздуху... не видите — человек обмер!

Боцман с таким усердием принялся растирать Степину грудь и налаживать дыхание, что юнга поневоле открыл глаза и, вцепившись в его сильную руку, попросил:

— Довольно... не надо! Я встану...

— Лежи, лежи, — придержал его Скрыба. — Сразу нельзя... Отдышись чуточку.

— А куда вы анкерок дели?— забеспокоился Степа.

— Тут он, — сказал сигнальщик Апушкин.