В ответе за всё

«Мокрый липкий туман колышется серыми пузырями. Болотная топь чавкает под ногами мерзкой грязью. Гнилостная вонь плывет удушливыми волнами. И где-то далеко в сером мраке воет и мерзко хрустит.

Ты идешь по этому гиблому месту. И с каждым шагом накатывает ощущение, что рядом кто-то есть. Огромный. Чудовищно старый. И ужасно голодный. В вечной жажде живой плоти. И Этот смотрит в спину тяжелым взглядом. Облизывает безгубую пасть раздвоенным языком. Не торопится, растягивая сладкий миг охоты.

Черные узкие тени мелькают в тумане. Свиваются кольцами. Окружают тебя. Охотничьей стаей загоняют на низкий холм, поросший острой как ножи травой. Кружат, расплескивая темную болотную жижу лоснящимися телами. Извиваются змеями, поднимаясь над водой.

И ты кричишь, когда бугрящиеся уродливыми наростами щупальца? змеи? плети? бросаются из тумана. Оплетают тебя. Рвут кожу обжигающими прикосновениями. Душат объятиями удава.»

— Нет! Нет! Не надо!

— Тихо, птичка, тихо.

Аквариус обхватил бьющуюся Ленку.

— Всё кончилось. Его больше нет. Оно не придет.

Подул в лицо девушки тонкой струйкой. Ленка последний раз вздрогнула и затихла в руках Аквариуса.

Бережно, как стеклянную куклу, Аквариус поднял её и на руках отнес в соседнюю комнату. Уложил на низкий диванчик. Укрыл пледом. Поправил упавшие на лицо волосы цвета темного мёда.

Постоял над девушкой минуту, другую. Раскрытой ладонью провел над ней широкую дугу и вернулся на кухню.

«Мальчик стоит на башне. Тревожная непроглядная ночь колышется вокруг бархатным плащом. Камни старой кладки остывают, холодя ступни через сандалии. Где-то позади, в городе, изредка слышатся крики и звон оружия. Враги уже в городе? Или это вразумляют паникеров? Бежит к воротам резерв? Нет ответа. И до рези в глазах всматривается мальчик в темноту под стенами. Не проглядеть бы!

Липкий, как сироп, страх подкатывает к мальчику. Тогда он достает листок серой бумаги, исписанной с двух сторон, и складывает из него солдатика. С каждым часом подступающей ночи растет маленькое воинство на шершавом камне в бойнице. Гордые воины не в силах сразить врагов, подступающих к городу, но встают стеной против ужаса, берущего в кольцо маленького полководца.

Мальчик, бледный от страха, стоит на башне.»

Ленка очнулась впервые за многие дни со спокойным сердцем. Не было привычного ужаса преследующего из сна как гончая. Не кололи ядовитыми иглами следы на коже, оставленные ночными тварями. Спокойствие плескалось в сердце теплыми волнами. Завернувшись в плед, как в тогу, Ленка нырнула в темный коридор и на ощупь добралась до кухни.

В центре на ковре, поджав ноги под себя, сидел Аквариус. Густые клубы табачного дыма плавали вокруг него, громоздясь призрачными замками, а в пепельнице у правого колена высилась гора бычков. Перед ним в беспорядке валялись тонкие кисточки, ножницы и пара узких коротких ножей, обрезки бумаги, баночки с краской. Глаза Ленкиного спасителя покраснели, темные круги легли под веками.

— Сваришь кофе?

— Ага.

Пока Ленка хлопотала у плиты, он снова закурил. Хрипло закашлялся от первой затяжки, но с упорством продолжал вдыхать горький дым.

— Я долго спала?

— Не слишком. Спасибо.

Кофе Аквариус выпил одним глотком.

— Вот, держи.