В ожидании августа

– В том-то и дело, что правы мы! Деньги уже ушли, их нет! Сейчас они готовы бросить десятки миллионов долларов, чтобы обрубить концы, замылить, забыть это дело. Это страшная сила – деньги, они всех перемелют на своем пути… А главное, я не вижу поддержки со стороны председателя…

– А он знает об угрозах в ваш адрес?

– Естественно, я ему с глазу на глаз об этом доложил. Он просил не спешить, работать пока с бумагами на коллегию. И готовиться как-то незаметно перейти на перенос вопроса с рассмотрением на коллегии в июне – июле месяце… Пока временно, а потом будет видно.

– Считаю, что это разумно, к нему надо прислушаться…

– Господи, и ты туда же! Ты понимаешь, сколько денег уведено у государства, у трудящихся?!

– Григорий Иванович, если вы останетесь один, вас сломают. Это страшная машина, заряженная колоссальными деньгами. Они ни перед чем не остановятся… Я это проходил у Пал Палыча Бороды…

– Да, я знаю, но я им хрен сдамся. Я не допущу повторения середины 90-х годов, когда меня можно было вот так запросто посадить в тюрягу…

– Можно это сделать и сейчас, не дай Бог, конечно…

Он не хотел меня слушать, куда-то ездил, с кем-то советовался. Потом он принес мне рукописный вариант обращения к Генеральному прокурору РФ. Это произошло на вторую неделю после нашего с ним разговора.

– Я прошу тебя отпечатать. Доверять я никому не могу… Все отслеживается, все пишется… Постарайся сегодня сделать. Это будет моей подстраховкой. Я теперь не такой вахлак, как в тот, первый раз…

– Письмо – это гарант надежности, пусть по экземпляру, мне кажется, держат и ваши родственники, и адвокатура…

Пять страничек убористого текста я печатал около полутора часов, делал кое-какие поправки, согласовывал с ним, забегая к нему в кабинет, потом все стер из памяти. Естественно, своего компьютера, не больше… До сих пор не знаю, когда он передал этот документ первому заместителю генерального прокурора. Точно помню лишь, как буквально на следующий день к нему в приемную пришли три следователя из прокуратуры. Их привел руководитель секретариата председателя, большой, по чиновным меркам, начальник, а, самое главное, доверенный человек Клемашина. Это был не обыск, это была процедура выемки документов у независимого аудитора, которого назначал Парламент страны.

Обыски были в тот же день в кабинетах Охоткина, которого арестовали сразу после предъявления ордера. Следом за ним также арестовали пока только двоих его сотрудников. Их столы и шкафы опечатали, но бумаги не трогали. Здесь уже сопровождающим со следователями был вынужден идти я.

Информагентства наперегонки сообщали об арестах в Комитете. Многие уже успели сообщить и об аресте Ленскова. Суть обвинения сводилась к следующему: несколько дней назад было предъявлено обвинение одному из депутатов Парламента за вымогательство взятки у руководителя авиакомпании, которую аудитор Ленсков готовил к рассмотрению на коллегии Госконтроля. Значит, сделали вывод правоохранительные органы, аудитор через своих сотрудников был в сговоре с вымогателем, не захотел встречаться с владельцем бизнес-структуры, не разрешал перенести рассмотрение вопроса на коллегии до выяснения новых обстоятельств и фактов, которые предоставила авиакомпания.

…Сотрудники бродили, где угодно, пили, особенно в конце рабочего дня. Дело с авиакомпанией получило слишком громкую огласку.

– Ту управляешь ситуацией? – Спросил, позвонив по мобильнику на мой рабочий телефон, Ленсков.

– А вы где, до сих пор не знаю точно? Я в полном неведении? Что делать, куда двигаться… Пока держу все под контролем. Но сотрудники далеко не всё делают с пониманием…

– Хорошо, подумаем… Я в больнице. Я дозвонюсь до председателя и постараюсь убедить его в том, чтобы все полномочия передать тебе… Короче, я расконсервирую должность директора департамента нашего направления и все сделаю, чтобы до моего выхода из больницы ты вел все дела вместо меня…

…В приемную председателя меня не вызывали, хотя сказали, чтобы я был рядом, в предбаннике. По телефону шли переговоры… Наконец, меня притащили в приемную. На среднем (нейтрально-рабочем) столе в приемной председателя лежала бумага: такой-то, тогда-то приступает к исполнению обязанностей директора департамента направления аудитора Ленскова (и далее по тексту). То есть, выходило, что я замещаю аудитора Ленскова на время его отсутствия.

…Я уже знал, что Ленсков в закрытой правительственной больнице, о своей болезни он, видимо, не захотел говорить мне по телефону. Мои женщины вопили, что Григорий Иванович почти при смерти и что тогда всем нам делать в этой ситуации? Я набрал приемную главного врача больницы и, как и.о. директора департамента, строго по-чиновному, переговорил с заместителем главного врача, выяснил, наконец-то, что у Григория Ивановича был микроинфаркт…

– Чем и плоха эта зараза, – сказал врач, – от него ждешь одного, а он может любую подлость выкинуть.