В ожидании каникул

«Смотри, короче, этот палец сюда, вот эти два — вот так» — выхватил я флешбэк. Итог этих тусовок — цистерны выпитой синьки и умение более-менее приемлемо «бацать» на гитаре 4 песни: «Моя оборона», «Группа крови», «Smells like teen spirit» и «Little Black Angel» группы Death in June. Ни одна из них не актуальна в эти времена. Надо было «попадать» в более древние. Впрочем, «Мою оборону» можно и пустить в оборот. Летов никогда не парился на тему авторских прав и не обидится. В общем, не попробуешь — не узнаешь. Проверю в воскресенье.

За размышлениями не заметил, как вошли в школу. Весь путь до класса по школьным коридорам нас сопровождали шепотки. В классе нас встретили они же. Дождались Кейташи и Кохэку.

— Кейташи, пошли в кино? — немедленно предложил я.

— На какой фильм? — спросил он.

— «Жестокий полицейский».

— Ничего о нем не слышал, но звучит явно интереснее фильма про чайного мастера. Когда?

— В ближайшее воскресенье.

Кейташи не был против, и мы договорились созвониться ближе к дате для обсуждения деталей. Заодно договорились в субботу после школы поиграть в Golden Axe у меня дома. Внезапно в компании Минами в класс вошла еще одна жертва травматологии — Кеиджи. Ясно, пришел как только зажили синяки и ссадины. Какой молодец. Шепотки в классе замерли, но через несколько секунд разгорелись с новой силой. «Якудза», «Оокуба», «Похищение», «Перелом», «Связаны?». Все-то они знают. Откуда?

Поздоровавшись, спросил у Кеиджи:

— Как проходит сращивание?

Он хохотнул:

— Хуже, чем у тебя. Перелом сложный, поэтому срастаться будет долго. Потом еще физиотерапия, так что на самооборону мы раньше середины июля не попадем.

Вот прокрастинатор! С другой стороны — это не так уж и плохо. Успею нормально подготовиться к летним тестам. Три раза ха-ха!

— Ничего не поделаешь, — вздохнул я, — Пойдешь с нами в кино в воскресенье? На «Жестокого полицейского».

— Впервые слышу, но название интересное. Пошли.

Отлично, компашка в сборе. Хотя, если честно, я бы лучше посетил ночевку женской части нашей компании. Но увы, переродился не того пола.

На большой перемене пошли в столовую все вшестером. «Зона отчуждения» вокруг нас увеличилась.

— Знаешь, Кеиджи, твоя аура отчуждения отлично сочетается с моей, — шутканул я. Кейташи хохотнул.

— Да уж, — недовольно огляделся Кеиджи, потом вперился в меня взглядом, — Знаешь, Иоши, до твоего появления на меня никто не обращал внимания.

— А что здесь такого? — влезла в разговор Минами, — Пусть боятся и уважают! — надменно вздернула она подбородок. Получилось громко, и несколько школьников неподалеку от нас поспешили покинуть столовую. Смешные такие.

После столовой я решил отнести Гандама в библиотеку и жестоко обломался. Милая девочка-библиотекарь объяснила мне, что в школьной библиотеке должна быть только учебная литература. Придется тащить это все обратно домой. Интересно, в Японии сдают макулатуру?

Вернувшись в класс, спросил «криминалистов»:

— Кеиджи, Минами, а что клуб криминалистов готовит для школьного фестиваля?

— Охоту за сокровищами, — ответила Минами. Как и ожидалось.

— У меня есть идея получше. Я зайду к вам через полтора часа после начала клубной деятельности? — этого как раз хватит, чтобы дослушать книжку Хэруки и свалить.

— Кооперацию между клубами нужно осуществлять при содействии кураторов, — обломал меня Кеиджи. Отстой! И где мне искать нашего безалаберного куратора? Ладно, разберемся.

— А еще ты обещал Ватанабэ-сенсей прийти в наш клуб! — напомнила Кохэку.

— Я же не говорил, когда именно приду, — отмазался я.

— Невежливо «динамить» Ватанабэ-сенсей! — укоризненно ткнула она в меня пальчиком, — Сразу после клуба криминалистов приходи к нам!

Я вздохнул. Не люблю, когда на меня давят. Но что поделать?

— Хорошо, так и сделаю.

Раздался звонок, и уроки продолжились. После них мы с Хэруки пришли в литературный клуб. Новых стихов не было — наши поэты решили сначала посмотреть на «финальную форму» их совместного труда. Хэруки обрадовала их новостью о походе на реп-точку в следующее воскресенье, и продолжила повествование о дедушке.

Вскоре после свадьбы дед попал под мобилизацию. К счастью, будучи грамотным и обладая красивым почерком, он смог исхитриться остаться на родном Хонсю. Это остров, на котором мы живем, кстати. Пересидев всю войну писарем в штабе (вот тут экранизация может споткнуться, как-то скучно будет показывать зрителю штабную работу. Ладно, это дело даже не ближайших пары лет. Подумаю об этом потом), дед много переписывался с молодой женой, которую на время войны перевели трудиться в Хиросиму. В текст даже были вставлены цитаты из писем, до сих пор хранимых дедом. Потом он узнал о падении бомбы, записался добровольцем в команду спасения, и отправился туда. Дальше была пара супер грустных глав, в которых безутешный дед разгребал завалы, смотрел на обугленные трупы и навсегда запоминал оставшиеся от испарившихся людей тени на стенах. Глава заканчивалась нахождением под руинами изуродованного трупа супруги. Бедный дед.