В ожидании людоедов; Мутное время и виды на будущее

Одним словом, при авторитарных режимах репрессии, как правило, демонстративные, «репрессии престижа», в расчёте на «уважение» и с оглядкой на «социальное большинство» — как бы не обеспокоить.

· Государственный контроль за основными экономическими ресурсами режима.

· Зачастую автаркизм — политика «опоры на собственные силы».

· Разрешено всё, что безразлично режиму, то есть всё, что не подрывает его власть.

На самом деле при авторитарных режимах гражданам разрешено гораздо больше (фактически, неофициально), чем при современных демократиях — коррупция, теневой бизнес, многие виды преступлений, уход от налогов, неисполнение «невыгодных законов» и тому подобное. Это «разрешение от неспособности запрещения» ограничивается лишь редкими избирательными наказаниями для «сохранения лица» режима или в случаях его непосредственной заинтересованности. Реально ограничиваются лишь политические свободы, но они, как правило, практически не востребованы гражданами к моменту воцарения авторитарного режима. По-своему авторитарные режимы очень адекватны той «толпе одиночек», в которую временно превращается общество при неудачах «транзита». По определению не укоренённые, социально слабые авторитарные режимы безмерно потакают «социальному большинству», одновременно создавая для него иллюзию порядка, управляемости, хозяйской о нём заботы.

«Иллюзия силы», создаваемая авторитарными режимами, вводит в заблуждение не только «народ», но и многих представителей политического класса и интеллектуалов.

Слабая/сильная власть не в смысле есть ракеты/нет ракет, а в смысле институциональной прочности и общественной укоренённости.

Не вдаваясь в подробности: авторитарные режимы политически разворачиваются в рамках известной метафоры «на безрыбье и рак рыба» (это не относится к личным качествам многих авторитаров, а к исполняемой ими роли). В слабом, переходном, разбалансированном обществе не может быть сильной власти — ей не на что опереться в обществе, не из кого черпать свою силу, только из себя самой, доступных материальных ресурсов и из народной любви. Власть потому и оказывается у авторитарных лидеров, и закрепляется за ними на какое-то время, что больше никто не в состоянии на неё серьёзно претендовать. «Дефицит элит» — вещь нешуточная. Авторитары, как правило, подбирают власть, а не завоёвывают её и следуют за обществом, а не ведут его. И могут даже стать в этом деле «следования за страной» большими героями (Август, Наполеон, Пилсудский, Перон) именно потому, что абсолютно равны обществу, которое именно в состоянии разбалансированности и деинституциализации становится максимально однородным с минимальным разбросом в интересах, упрощённых до «комплекса выживания», если не физического, то социального.

Лучший способ избавиться от автократических иллюзий в отношении авторитарных режимов — это сравнить их с теми, на кого они так похожи, с реально автократическими, самодержавными, самовластными режимами: абсолютными монархиями, тоталитарными и военными диктатурами, древними деспотиями. Всё плохое в авторитарных режимах дозировано их институциональной слабостью и неукоренённостью. Люди, пострадавшие от авторитарных режимов, конечно, не примут столь низкую их оценку по шкале политических злодейств. Что поделаешь. Другое дело, что, загнивая и цепляясь за власть, они могут докатиться хоть до чего.