В ожидании Махатмы

— Я ее никогда не видел. Бабушка всегда была мне и матерью и отцом. Почему бы тебе не познакомиться с ней? Тебе бы она понравилась — вон вы как обе говорите!

— Да-да, — ответила она ласково, — когда-нибудь я так и сделаю, когда все это кончится. Ты же видишь, как я сейчас занята.

Узнав, что разговаривает с человеком, у которого нет матери, она смягчилась, и Шрирам, заметив это, подумал: есть какой-то смысл в том, что у него нет матери и что его воспитывает бабушка. Она уселась на той же ступени поодаль от него и опустила ноги в воду. Река рокотала под усыпанным звездами небом, огромное дерево над древними ступенями, ведущими к воде, шелестело листвой и вздыхало. Вдали запряженные буйволами повозки и пешеходы переходили реку вброд возле Наллаповой рощи. Во тьме звучали далекие голоса. Было так тихо, что Шрираму захотелось обнять девушку, но он сдержал себя. Коснешься ее, а она возьмет и спихнет его в реку. Это не девушка, а фурия! С ее-то язычком будет со временем такой же сварливой, как бабушка. Ее близость волновала ему кровь, которая быстрее бежала у него по жилам. «Вокруг никого нет. Что она может сделать?» — размышлял он. «Пусть попробует столкнуть меня в реку, увидит, с кем имеет дело». Но в следующую минуту он уже ругал себя за эти грубые мысли. «Осторожней, здесь рядом Махатма. Небось он уже прочел мои мысли и может явиться сюда». Потому он и Махатма, что во сне и наяву видит, что происходит вокруг. Бог знает, что сделает Махатма с тем, чьи мысли о девушках не отличаются абсолютной чистотой. Конечно, это нелегко, но если остаться в этом лагере, то придется следовать указаниям этой великой души. Борясь с дурными мыслями, он воскликнул:

— Бхарати!

Она удивилась, что он зовет ее так, будто давно уже знает. Его же поразила музыка ее имени.

— Какое красивое имя!

— Я рада, что тебе оно нравится, — сказала она. — Мне его дал сам Бапуджи.

— Как чудесно! — вскричал он.

— Знаешь, мой отец умер во время выступлений в тысяча девятьсот двадцатом году. Я тогда как раз родилась. Бапуджи, который приехал на юг, узнал об этом и стал моим крестным. Это он назвал меня Бхарати. Надеюсь, тебе известно, что значит это слово.

— Да, Бхарат это Индия, а Бхарати, должно быть, дочь Индии.

— Верно, — сказала она, и он обрадовался ее похвале. — Когда моя мать умерла, меня практически удочерило местное отделение Севак Сангх, и с тех пор я не знала другого дома.

— Неужели ты все время живешь с этими людьми?

— А что в этом такого? — возразила она. — Это мой дом.

— Нет, я просто позавидовал тебе. Мне бы тоже хотелось быть с вами и что-то делать, а не тратить зря свою жизнь.

Это ей пришлось по душе, и она спросила:

— А что ты хочешь делать?

— То же, что делаешь ты. Ты что делаешь?

— Все, что мне поручает Севак Сангх. Иногда они поручают мне обучить людей прясть и рассказать им об идеях Махатмы. Иногда посылают в деревни и бедные кварталы. Там я встречаюсь с людьми, разговариваю с ними и кое-что делаю. И еще то, в чем нуждается сам Гандиджи.

— Прошу тебя, позволь мне что-то делать вместе с тобой, — взмолился он. — Почему бы тебе не взять меня в ученики? Я хочу делать что-то полезное. Я хочу беседовать с бедняками.

— Что ж ты им скажешь? — спросила она безжалостно.

В ответ он что-то замычал, а потом ответил:

— Все, что ты мне велишь.

Ей польстило, что он воздает должное ее знаниям и уму.

— Гм! Но почему?

Собравшись с духом, он ответил:

— Потому что ты мне нравишься, и мне нравится быть с тобой.

Она расхохоталась и ответила:

— Этого недостаточно. Они… — и она указала на огромную толпу его врагов у себя за спиной, — они могут тебя прогнать, если ты им такое скажешь.

Он помрачнел. Однако немного спустя набрался духу и ответил:

— Ну, я бы тоже охотно что-нибудь сделал.

— Что же? — поддразнила она.

Он с отчаянием взглянул ей в лицо и расстерянно ответил:

— Ты надо мной смеешься?

— Нет, я только хочу понять, что ты говоришь.

Потом она немного смягчилась и предложила:

— Я отведу тебя к Бапу, хочешь?

Он перепугался.

— Нет, нет. Я не могу.

— Ты же там уже был…

Он ничего не мог ей объяснить: его вдруг поразила опрометчивость собственного поведения. Он сказал:

— Нет, нет, я не буду знать, как с ним говорить, что сказать, как ответить…

— Но ты же сидел перед ним, словно старый знакомый! — возразила она. — Как его лучший друг!

Она рассмеялась — ей нравилось дразнить его.

— Один раз мне это сошло. Но больше рисковать я не буду, — заявил Шрирам. — Если я опять к нему заявлюсь, он может меня раскусить.

Она строго взглянула на него и сказала:

— Раз уж ты хочешь работать с нами, тебе придется предстать перед Бапуджи.

Шрирам не мог произнести ни слова. От волнения у него заколотилось сердце. Ему хотелось вскочить и убежать, покинуть эти места раз и навсегда, покончить со всем этим, навеки забыть всю эту историю. Все это было ему не по силам. Видно, боги решили наказать его за дерзость и самонадеянность. Он взмолился:

— Бхарати, скажи мне, могу я с тобой где-то встретиться? Если нет, разреши мне, пожалуйста, уйти.

Холодный пот выступил у него на лбу.