В ожидании нас (ЛП)

Днем дежурный врач выписал меня и дал целый список инструкций. Так как у меня сотрясение, мне не желательно заниматься каким-либо видом спорта и физически не перетруждаться на протяжении ближайших двух недель, а также мне запрещалось заниматься серфингом от четырех до шести недель. Я сойду с ума за это время. Я просто обязана поплавать, когда рядом не будет родителей. Также мне нельзя было мочить швы около двух недель. Мама сказала, что обмотает мои швы пищевой пленкой и хорошо все привяжет. Я так хотела сходить в душ. У меня до сих пор полно песка в волосах, а кожа была нереально жесткой и сухой от соленой воды.

Маркус спал со мной практически всю ночь. Правда, когда пришла медсестра, чтобы измерить мне давление и температуру, он получил нагоняй. С того момента он спал в кресле, которое стояло рядом с моей кроватью, и держал меня за руку. Он был невероятно милым, и я не могла просить ничего большего от него. У меня самый лучший друг на свете.

По возвращении домой, Маркус помог мне выбраться из машины и дойти наверх в мою ванную, чтобы я могла, наконец, помыться. Я чувствовала себя грязнее, чем когда-либо.

— Ты справишься сама, пока не придет твоя мама?

— Да, все нормально. Я не чувствую ни головокружения, ни тошноты.

— Мне надо сходить домой. Я должен пойти на пробежку и сделать кое-какие упражнения, но я обещаю, что скоро вернусь.

Я поднялась на носочки и подняла руки, чтобы обнять его. Мы стояли, обнявшись, около минуты.

— Спасибо тебе, Маркус, за все, что ты сделал для меня. Я не знаю, что бы я делала без тебя.

— Хейлз, не надо благодарить меня. Я всегда буду рядом. Нет другого такого места, где я бы хотел быть.

Я проспала практически полдня на уютной плетеной кушетке на веранде. Кто бы знал, что тонуть — это так изнурительно. Кушетка — не самый удобный предмет мебели, но нигде больше так не чувствовался морской бриз, который, проникая через открытые окна, обволакивал всю комнату. В какой-то момент пришел Кори, сел в мое любимое кресло и начал читать книгу. Я не уверена, сколько он так просидел, прежде чем я проснулась, но я собиралась поговорить с ним. Я аккуратно поднялась, пытаясь понять, как себя чувствуют мои повреждения. Мой уровень боли не превышал предела терпимости в данный момент. Мне кажется, что это из-за болеутоляющих, выписанных мне врачом. Я приняла одну таблетку и через несколько минут уже ощутила легкость, у меня практически ничего не болело.

— Кори, привет, — я прервала его. — Прости, что отрываю тебя от книги, я просто хотела сказать тебе спасибо за все то, что ты сделал вчера для меня. Я уверена, что не будь тебя там, я бы утонула.

— Хейли, не благодари меня. Я и сам рад, что был там.

— Я тоже рада, Кори. Если бы тебя там не оказалось, то меня бы сейчас уже не было на этом свете.

Осознав этот факт, у меня из глаз потекли слезы. Видимо, он заметил мою внутреннюю борьбу со слезами, потому что встал, поднял меня с кушетки и обнял. Я разрыдалась, а он обнял меня еще крепче, заглушив эти звуки, и начал шептать что-то успокаивающее.

— Сейчас ты в безопасности. Тебе нечего боятся.

Я отодвинулась от него, чувствуя некую неловкость от того, что расплакалась перед ним, и быстро вытерла глаза тыльной стороной ладоней.

— Все произошедшее до сих пор у меня перед глазами. Я знаю, что со временем станет легче. Тем не менее, спасибо тебе, — сказала я, отходя от него и выходя из комнаты.

Этой ночью ко мне пришел Маркус и мы смотрели фильмы. В этот раз право выбора принадлежало мне — я выбрала фильм «Нецелованная». (Примеч. «Нецелованная» — фильм режиссера Раджа Госнелла, в главной роли Дрю Бэрримор. 1999 год). Смелый выбор, правда? Я выбрала его только потому, что люблю его и все. Хотя, этот выбор мог спровоцировать интересный разговор.

Мы лежали на моей кровати, бок о бок, на животах, с миской попкорна между нами, когда Маркус сказал:

— Давай перевернемся. У меня уже шея болит от такого положения.

Он перевернулся и, подложив под себя подушки, улегся у изголовья кровати.

— Хейлз, иди сюда, — позвал он, похлопывая себя по мускулистой груди.

Поднимаясь, я простонала. От долгого лежания в одной позе мои конечности одеревенели, и я чувствовала себя старой развалиной, когда переползала ближе к нему. Устроившись в его объятиях и прижавшись к его груди, я вздохнула с облегчением.

— Знаешь, а из тебя вышла замечательная подушка, — сказала я, заставив Маркуса смеяться.

— Мне нравится быть твоей подушкой.

— Если мы продолжим в том же духе, то я не смогу спать на нормальных подушках. У меня теперь будет постоянная бессонница и темные мешки под глазами.

Маркус рассмеялся и схватил меня за руку. Мы устроились поудобнее и продолжили просмотр фильмов.

— Господи, я надеюсь, что не буду совсем старой, когда наконец-то поцелуюсь с кем-то. Я единственная среди моих друзей, кто еще не делал этого.

— Хейлз, ты никогда не целовалась?

— Я думала, что ты об этом знаешь. Я кое-что спрошу у тебя, но пообещай, что ответишь мне честно.

— Обещаю.

— Я — нецелованная?