В ожидании неизбежности

По радио шла развлекательная программа.

– Здравствуйте, я Михаил Смирнов, и мы продолжаем передавать «приветы от вас»!

Сначала был разговор с неугомонной молодой девочкой. Потом звонили ещё десяток людей, но Романа Васильевича привлёк лишь один из них. В студию позвонил некий водитель, представившийся Андреем.

– Хорошо, Андрей. Кем вы работаете?

– Так я дальнобойщик! Вот звоню вам из своего фургона!

– Ого! У нас такое впервые!

Роман Васильевич тоже удивился, потому что не слышал до этого дня, чтобы водители в дороге звонили на радио. Но ещё больше его заинтересовало то, что далее говорил водитель.

– Я не буду передавать привет, я лучше скажу вам, Михаил, какое чудо вы сейчас пропускаете!

Старик огляделся. Серый цвет. Солнечный свет – серый, и поэтому всё окружающее серое. Деревья серыми листьями отражают потоки ветра, невидимо-серого. Кустарники похожи на зайцев, замеревших навсегда на одном месте. Трава – одноцветное тусклое полотно, устлавшее всё до горизонта. А небо – холст, по которому разбрызгали краску, и теперь пятна краски стали серыми облаками.

– Это точно, – согласился Роман Васильевич, – мёртвую природу, но красивую.

– Удивительную красоту, которую я сейчас вижу… – продолжал Андрей.

Он ещё что-то говорил, но Роман уже не слушал радио.

Сердце. Схватило, как раньше.

– Нет в этот раз сильнее. – Подумал Роман Васильевич

Он ещё пытался следить за дорогой, но глаза уже обволакивало затмение, неизбежно появляющееся при схватках сердца. Роман Васильевич схватился за грудь, стало жарко, кабина автомобиля стала кружиться. Водитель потерял управление.

Бешеная скорость. На встречу неуправляемой «легковушке» выехал фургон.

Машины столкнулись.

IV

В студию Михаил добирался на трамвае. Он всегда ездил в общественном транспорте. Денег на свою машину хватало, но вот покупать её Михаил не хотел.

– Хоть я один не буду загрязнять окружающий мир выхлопами. Пусть другие загрязняют. А я не буду! – говорил он себе.

Друзья говорили ему, что это не престижно. Но Михаил отмахивался.

– Сейчас экономический кризис, а вы хотите, чтобы я машину покупал. Потом с кредитами не расплачусь!

Добравшись до студии, Михаил уселся поудобнее на своё рабочее место. Кресло было мягким, удобным, и если человек, работающий, уставал, то, имея в запасе хорошее настроение и пару мыслей, он мог вольно подремать в этом необъятном кресле. Но было утро, и ведущего ждал длинный рабочий день, требующий, как всегда, умения говорить и умения слушать.

День начался пылких и громких речей шефа. Который, как взбешённый бык, вбежал в студию и стал распыляться о низком рейтинге многих программ, плохом качестве трансляции и не смешных комментариях со стороны Михаила.

– Шеф, успокойтесь! – ответил Михаил, натужно улыбнувшись. (Напускная весёлость не помешает), – Есть ошибки – будем исправлять!

Выходя в эфир, ведущий посмотрел в укутанное в жару лето, не предсказуемое лето Павлодара. Июнь только начинал входить в роль разжигателя города и его обитателей. Он, как только проснувшийся юноша, раскидывал свои руки в стороны, и все тёмные переулки наполнялись светом, потягивался, вздыхая, и из самых потаенных уголков города выходила весенняя прохлада, и всё начинало заполняться жарой лета. Но июнь, юноша молодой, ещё не встал на ноги, поэтому жара ещё не была столь угнетающе страшна, а солнце лишь немного царапало своими лучами бетонные стены девятиэтажек и пока не собиралось нагревать асфальт до эффекта «плавления воздуха».

Михаил начал передачу «С приветом от меня!». Эфир шёл ровно, люди звонили, бросали свои слова на длинный конвейер электрических импульсов, вкладывали в них какой-то смысл. Это всегда поражало Михаила, унылого и сгорбившегося за долгие годы, просиженные в кресле, радиоведущего. Люди уподоблялись глубоким озёрам эмоций, неисчерпаемым и бескрайним, откуда можно было выловить любые чувства. И Михаил был ловцом их. Он сидел в лодке и ловил, выуживал чувства и эмоции людей.

Прошло несколько часов, десятки звонков и музыкальных пауз. Михаил сделал очередную такую, и на 4 минуты 34 секунды был свободен от работы. Он попросил Олесю принести ему бутерброд. Миловидная помощница редактора принесла ведущему гамбургер и «дружественные» напутствия от редактора.

– Олеся, что это?

Помощница не заметила сарказм в голосе Михаила:

– Это гамбургер…

– А я просил принести мне бутерброд с колбасой! Это отрава, – Михаил указал на «американский бутерброд», – выбрось её. Тьфу! Мне в эфир пора!

Фыркнув, девушка вышла из студии, по дороге разворачивая гамбургер. За дверью раздалось чавканье.

– Тьфу, на тебя! – раздражённо ответил на чавканье Михаил.

Эфир продолжился подобострастными признаниями в вечной любви молодой девушки своему парню. Она говорила и говорила, и её голос был пилой. Он распиливал нервы Михаила. И ведущий раздражался всё больше и больше.

А девушка всё говорила про свои вечно юные чувства к вечно пьяному молодому человеку. Михаил лишь успевал вставлять пресловутые слова-напутствия: «удачи вам», «счастья вам», «любви».

– И до свидания! – облегченно произнёс Михаил, нервно крутя ручку в руке.