В ожидании прошлого

– JJ-180 может дать ригам в руки больше, чем они потеряют, – заметил Эрик. – Что же это за оружие? Понятна ваша вера в то, что наркотик просто галлюциноген, мистер Фундук. Иначе как вы сможете продать его под видом военного заказа правительству?

– Аргумент ad hominem*[6], – откликнулся Фундук, нимало не смущенный. – Я удивлен, доктор. – Он помрачнел. – Может, вы и правы. Откуда мне знать? Я никогда не принимал JJ-180, и вообще мы больше никому не давали его, даже добровольцам, с тех пор как открыли его аддиктивные свойства. – Он пожал плечами. – JJ-180 продолжают давать ригам в концлагерях, иначе не определить, как он воздействует на них.

– И как же?

– По большей части так же, как и на людей. Привыкание, разрушение нервной системы, необычайно сильные и яркие галлюцинации, имеющие отношение к перемещению во времени, от которых они начинают с апатией относиться к реальному миру.

И добавил как будто про себя:

– Такие вот вещи приходится делать в военное время. Невольно вспоминаются нацисты.

– Но мы должны победить в войне, – встряла мисс Бэкис.

– Конечно, – поддакнул Фундук. – Вы чертовски правы, мисс Бэкис. – И уставился взглядом в пол.

– Мистеру Арома необходимо выдать запас препарата, – напомнила она.

Кивнув, Фундук залез в карман пальто.

– Вот, – он извлек металлическую коробку вроде той, в какой раньше кипятили многоразовые шприцы, Эрик видел подобную в музее медицины.

– Мы не имеем права выдать препарат вашей жене легально. Мы даем его вам как врачу, а как вы поступите с ним дальше – дело вашей врачебной этики. Здесь хватит, чтобы поддержать ее... до самого конца, – с запинкой выговорил он.

Избегая встречаться с Эриком взглядом, он протянул коробку.

Эрик взял, заметив:

– Вижу, вам не доставляет радости изобретение компании.

– Какая может быть радость? Радость испытывают только риги, пока живут на этом препарате... вы бы только посмотрели на них.

– «Но жизнь коротка», – напомнил Эрик.

– «И жестока и отвратительна», – завершил цитату Фундук. – Но я не могу предаваться такому фатализму, доктор.

– И как скоро после принятия JJ-180 наблюдаются симптомы ломки?

– От двенадцати до двадцати четырех часов между дозами, – объяснила мисс Бэкис. – Потом застопоривается система обмена. Весьма неприятное ощущение, мягко говоря.

– Непереносимое! – вмешался Фундук. – Настоящая агония. Наркоман умирает, в отличие от большинства людей, несколько раз за жизнь, хотя рождается только единожды – остальное иллюзия. Кто из нас способен перенести смертельную агонию хотя бы однажды?

– Джино Молинари, – сказал Эрик. – Но это уникум.

Сунув коробку с JJ-180 в нагрудный карман, он подумал о двадцати четырех часах, остающихся ему до принятия новой дозы. Однако ломка может начаться уже сегодня вечером.

«Значит, в перспективе риги могут обладать секретом исцеления.. Стоит ли обратиться к ним?»

В любом случае, когда идет война, индивидуальная жизнь не имеет особенного значения. Так что Эрик почти простил Кэт за ее поступок, и теперь думал, как спасти их обоих.

И не только их.

Можно винить войну, так легче. Но Эрик знал, что война здесь не при чем.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

По пути в изолятор перед Эриком вынырнул Джино Молинари. Секретарь ООН сидел в инвалидной коляске, укрытый пледом, его глаза пригвоздили Эрика к месту.

– Ваша квартира прослушивается, – известил Молинари доктора. – Беседа с Фундуком и Бэкис записана и передана мне в распечатке.

– Так скоро? – чуть не вырвалось у Эрика. Слава Богу, он ни словом не помянул о том, что тоже сел на JJ-180.

– Уберите ее отсюда, – застонал Молинари. – Она шпионка. Помните? «На зло, на подлость, на обман – на все способен наркоман»? – его трясло. – На самом деле ее уже нет.

– Как? – от этих слов Эрик чуть не вышиб Секретаря из кресла.

– Ее уже нет здесь. Я отдал распоряжение, «Сикрет Сервис» унесли ее на вертолетную площадку. Нет, вы видите, что они делают? Используют против нас оружие, которым мы с ними поделились. Надо было с самого начала отравить JJ-180 их водохранилища. Но что вы сделали, доктор? Я взял вас сюда, а вы притащили за собой жену-шпионку. Теперь она способна хоть на политическое убийство, хоть на диверсию. Мне все известно о фрогедадрине, я принимал участие в разработке названия для препарата. От немецкого «Froh», что значит радость, греческого «гедо» – корень слова, означающего наслаждение, и «дринк», конечно, по-английски, напиток... – он оборвал сам себя, капризно оттопырив полные губы. – Доктор, вы будете меня лечить или убивать?

– Не знаю.

В голове у Эрика все смешалось: JJ-180, Кэт, Молинари...

– Вид у вас неважный. Не переживайте, вы не при чем, она сама сделала выбор. Ну как, вам лучше? – он пытливо заглянул Эрику в глаза.

– Со мной... все в порядке, – отрывисто кивнул Эрик.

– Как у свиньи в заднице. Вы выглядите ничем не лучше ее. Знаете, не удержался от соблазна лично посмотреть на вашу жену. У дамочки вид – краше в гроб кладут. Даже если ей пересадить новую печень и перелить свежую кровь, не поможет. Уже пробовали – безрезультатно, да вам, наверное, рассказывали.

– Вы говорили с Кэт?