В ожидании Романа

Именно в это время... ну, да, правильно, лет в двадцать восемь-тридцать, стала замечать Аня повышенное внимание мужчин к себе. Причем явное и пристальное, какого не было по молодости. Несомненно, она неплохо выглядела, хотя немножко округлилась после вторых родов и лично сама считала свою фигуру далеко не идеальной. Но дело, видимо, было не в фигуре. Вероятно, появилось в ней дремавшее до поры до времени то особое женское очарование, которое невозможно ни скрыть, ни сыграть. Оно либо есть, либо его нет. Либо оно, как у Ани, дремало где-то глубоко внутри, а потом проснулось и вышло наружу. Сама за собой она никаких изменений не замечала, но звучавшие со всех сторон комплименты об очаровании, обаянии, сексуальности, привлекательности заставили ее по-новому посмотреть на себя. Она стала пристально вглядываться в свое отражение в зеркале, прислушиваться к внутренним монологам, пытаясь дать себе оценку себя как будто со стороны.

Наблюдать за самим собой довольно непросто. И далеко не всегда оценка получается объективной и адекватной. Однако Аня не могла не признать глубины и теплоты своего взгляда, приятно округлившейся линии плеч, красиво очерченных губ, не потерявших девичьей свежести... Но это все были внешние, видимые проявления женственности. Секрет же успеха у мужчин таился в чем-то другом, чего она, видимо, не могла увидеть в самой себе. Решилась спросить у мужа:

–?Слушай, Леш! Как ты считаешь, изменилось что-то во мне?

–?Ты что имеешь в виду?

–?Ну, после родов, может быть... Или вообще за последние годы?

–?Так трудно сказать... Мы же каждый день видимся. Но после того как ты Николашу родила, и правда... что-то в тебе открылось...

–?Да? А что именно?

–?Не знаю даже, как и сказать... Какое-то глубинное спокойствие, мягкость особая... Причем не только в теле. Тело чуть налилось, чуть округлилось... Тебе очень идет... Но не только... не только это...

–?А что еще?

–?Вот ты спросила, а я даже сформулировать не могу толком. Ты всегда была мне приятна. А стала еще приятней... Ну, как это объяснишь словами?

И он прижимал ее к себе, и целовал страстно нежную шею, и ловил губами чувственные губы супруги...

Многие мужчины, пытаясь добиться ее взаимности, признавались ей в любви примерно этими же словами: приятна, притягательна, хочется прикоснуться... Говорили и о какой-то ауре необычайно волнующей, и об энергетике женственной, и о сексуальности, волнами исходящей от Ани и заставляющей мужчин реагировать на ее женское начало.

В общем, открылось. Сначала с удивлением, потом с азартом, а затем с истинным удовлетворением воспринимала она и знаки мужского внимания, и объяснения, и ухаживания, и признания, и фривольные предложения. Однако ни разу не перешла границу... Ни разу и мысли не возникало об измене Алексею... Ни разу не дрогнуло сердце при взгляде на другого.

Алексея она любила. Ждала его звонков с работы, встречала в дверях, активно вела себя в постели. Похоже было, что она хочет его всегда. Никакая усталость, плохое настроение или головная боль не могли отбить охоты к физическому сближению с мужем. Скорее, он мог сказаться утомленным или быть в нетрезвом состоянии. А спать с пьяным мужем Аня не любила. Движения его становились резкими, порывистыми. Он переставал ее чувствовать. И в результате ничего хорошего не получалось. Он-то достигал пика наслаждения, а она раздражалась и сожалела об испорченном впечатлении от близости. После двух-трех попыток соития с нетрезвым мужем Аня решила больше не экспериментировать.

Однако выпивал Алексей все чаще, домой приходил иной раз под утро, и Аня, хоть и не делала ему замечаний, поскольку деньги он приносил исправно, все же чувствовала свою зависимость от неудовлетворенного желания... Кстати, она заметила, что именно в эти дни, когда она не получала удовольствия в супружеской постели, интерес мужского пола к ней заметно возрастал. Неужели и вправду она так явно транслировала в мир свою нереализованную, неизрасходованную сексуальную энергию? Неужели настолько осязаемо рвалась она – эта энергия – изнутри, заставляя вибрировать пространство вокруг, что будоражила мужчин и они сворачивали головы Ане вослед.

Однако в те годы подобная реакция только грела Анино женское самолюбие, поднимая самооценку и усиливая уверенность в себе. Ничего больше...

Это потом, годы спустя, ситуация изменится радикально... А пока Аня спешила домой, в объятия желанного супруга, подогревая себя фантазиями, воображаемыми любовными играми, вспоминая искрящиеся глаза мужчин, обращенные на нее, и ощущая свою женственность как силу и власть...

* * *