В ожидании счастья

Почему? Да потому что не везло. К этому заключению Бен пришел после долгих лет бесплодных переездов, промывок, копания, поисков и разметки бесконечных участков, которые всегда оказывались пустыми, как грязь. Увы, он не знал, как изменить судьбу. А значит, с тоской думал он, неверным шагом направляясь от стойки к широко раскрытой деревянной двери салуна, – он так и останется нищим и несчастным, таким же, как этот старый старатель в баре. Его охватило горькое отчаяние, и он вздрогнул, когда холодный ночной ветер, примчавшийся с гор, обрушился на него. Как и новые крики. Казалось, они вонзались в темную звездную ночь.

Поглядев в черное небо, где мерцали тысячи белых звезд, Бен попытался не обращать на эти крики внимания, но помимо желания догадался, откуда они доносятся.

В сотне ярдов от салуна стояла еще одна халупа, которая, по-видимому, раньше была вторым салуном, но по каким-то причинам давно закрылась. Холлоувилл умирал: никто не приезжал сюда – никто, кроме золотоискателей, бандитов и шулеров, забредавших по пути. Он тоже не хотел бы приезжать сюда. Боже, эти крики сведут его с ума! Повернувшись спиной к лачуге, он быстрыми шагами направился к центру города, где малышка Инид ждала его в комнатке с красными занавесками.

Ветер, казалось, специально ловил душераздирающие крики и доносил их до слуха Бена, как безутешную песню. Но Бен не хотел слушать их, не хотел связываться ни с каким шерифом, особенно с Линденом, бахвалом и задирой. С самого первого дня, когда Бен появился в городе, он только и слышал хвастливые речи Линдена о том, как он поймал Уильяма Дина, за которым охотилась половина Запада. Бен догадывался, что вряд ли Линден даже узнал бы этого разбойника, не говоря уже о том, чтобы схватить его. Линден не обладал отвагой Билла Хикока, который завоевал себе репутацию, очистив Хейс и Абилин. Он был трусом, причем опасным трусом – из тех, кого собственное высокомерие и самомнение доводили до изощренной жестокости. Бен понимал, что любыми путями нужно держаться от него подальше. Поэтому он постарался подавить свои порывы и думать о том, какая милашка Инид, как она извивается и стонет в его объятиях.

И все же с каждым его шагом крики звучали все настойчивее. Что он с ней делает? Она так ужасно кричит.

«Это меня не касается», – резко осек он себя.

А если бы это была Мэгги, которую мучили, а может, и убивали? Неужели он не помог бы ей?

Глупости! Мэгги в Эштоне, с тетей Виллоной и дядей Гарри. Беда, в которую попала эта женщина, не имела никакого отношения к нему, к Мэгги или вообще к кому-нибудь.

А если Линден убивает ее?

Плохо, но все равно это не его дело.

В десяти шагах от двери борделя Бен остановился на темной пустынной улице и уставился на свои сапоги. Тишина. Он сделал еще шаг. Ветер неожиданно стих, и в наступившей мертвой тишине раздался протяжный, пронзительный крик, полный боли.

– Вот черт! – взбешенно прошептал Бен и резко повернулся. Стараясь держаться в тени, он побежал назад.

Проходя мимо салуна, он замедлил шаг и крадучись перешел улицу.

Он свихнулся! Линден – шериф.

Бен подкрался к закрытому ставнями окну и заглянул в щелочку.

Худое лицо Бена окаменело, когда он посмотрел в комнату. Внутренности словно обожгло огнем.

В углу лачуги горела единственная свеча. В ее пляшущем свете отчетливо была видна обнаженная женщина, распростертая на полу под мерно поднимавшимся и опускавшимся телом шерифа. Линден был худым бородатым мужчиной с жестоким острым лицом и выдающимся вперед подбородком. Рядом с ним стоял второй мужчина, очень похожий на Линдена. Бен сразу подумал, что это, наверное, его брат Нейт, один из двух помощников шерифа. Он смотрел на искаженное лицо женщины с волчьим презрительным оскалом.

– Поторопись, Амос, я хочу еще раз, прежде чем она окочурится.

Воздух прорезал еще один пронзительный крик, когда Амос Линден рывком погрузился в свою жертву.

– Она протянет еще добрый час, Нейт. – Тяжело дыша, с блестящим от пота лицом, шериф приподнялся и с силой ударил женщину по уже распухшей синей щеке. Натягивая брюки, он наблюдал, как его брат подходит к несчастной. Волосы женщины, всего несколько часов назад золотистые и блестящие, превратились в сальные грязные пряди и прилипли к шее. Она больше не выглядела привлекательной, с заплывшим глазом и кровью, струйкой стекавшей из уголка рта. Но Амос добился цели, и она теперь не сопротивлялась. Он потянулся за бутылкой джина, которую держал в руке его брат. – Давай, Нейт, меняемся.

Прежде чем отдать бутылку, Нейт приложился к ней. Потом расстегнул штаны, пристроился к женщине, стонавшей на полу.

Прошептав про себя ругательство, Бен отвернулся от окна. Проклятые вонючие сволочи! Ну почему это должен быть именно шериф?

Вынув револьвер, Бен проверил его. На его лице выступили капельки пота, несмотря на прохладу ночи. Он тихонько прокрался вдоль стены, пока не дошел до двери хижины. Изнутри слышались приглушенные всхлипывания:

– Нет, пожалуйста, не надо…

– Заткнись!