В ожидании счастья

Глория еще минут пятнадцать — двадцать наблюдала, как грузчики разгружали коробки и ящики. Что-то хозяйки не видно. Может, попозже стоит зайти к новым соседям, принести бутылочку вина Нет. Может, они люди религиозные и не пьют. Не хотелось бы их обидеть. Тут она вспомнила, что в холодильнике есть полуфабрикат — картофельный пирог. Можно приготовить и отнести им.

Может быть, теперь будет с кем попить кофе, посудачить. Те, кто жил здесь прежде, относились к Глории хорошо, улыбались при встрече у почтового ящика, но не были слишком дружелюбны. Говорили „привет", махали рукой из окна машины (хоть и не всегда), но никто никогда не приглашал ее ни в бар, ни к себе на обед, и она отвечала тем же. Честно говоря, Глория не чувствовала себя такой же, как они. Они были белые. Их жены — в основном домохозяйки. Вся радость в их жизни — это ездить в кегельбан, или на пикник, или в супермаркет, а то и убирать в доме весь день напролет.

Интересно, есть ли дети у новы хсоседей? Вроде там не было видно детской мебели, игрушек, велосипедов. Может, их дети такие же подростки, как Тарик. Или совсем взрослые. Этот дом в квартале самый маленький, единственный одноэтажный, с двумя спальнями. Его всего пять лет как построили. Вот только прежние жильцы настелили там грязно-бурый ковер, а кухню и коридор выложили кафелем ярко-оранжевого цвета. Глория знала об этом потому, что заглянула в каждое окно сразу, как они уехали. А эти новенькие заключили сделку и уплатили всего девяносто пять тысяч баксов. Глории это было известно, как и всякому другому — много раз читала условия по продаже под подписью „продается", которая висела уже целых девять месяцев. Глория так привыкла видеть табличку на окне, что не заметила, как надпись на ней сменилась на „продано".

Наконец она закрыла жалюзи и спустилась вниз приготовить себе омлет. Потом надо было идти на работу. Нет, сегодня не стоит знакомиться с новичками.

Салон был пуст, что было странно; Филип всегда приходил раньше Глории. Дезире непростительно опаздывала, а у Джозефа до десяти не было клиентов. Синди поехала записываться на курсы судебных репортеров, так что до полудня она не появится. Глория нажала клавишу автоответчика, и тут заметила записку от Дезире, в которой сообщалось, что та увольняется. Глория вздрогнула и глянула на рабочее место Дезире. Пусто. Никаких причиндалов. И когда только ей стукнуло это в голову? Но, может, и к лучшему, что эта дурочка убралась.

Загудел автоответчик.

— Глория, это Филип. Я не хотел тебе говорить, но у меня плохие новости, дорогуша. Я заболел. У меня сыпь. Называется это опоясывающий лишай. Какой-то вирус, вроде ветрянки, только это не ветрянка. Я не смогу работать месяц, а может, и больше. Не волнуйся, у меня будет все в порядке. Надеюсь, в салоне из-за этого дела на пойдут хуже Я сейчас у друга, ты мне не звони. Я сам тебе позвоню. Привет, милая.

Опоясывающий лишай? Что-то раньше она о таком не слышала. А если Филип и потом не вернется? Как же она обойдется без двух мастеров? Глория достала из сумочки таблетку. Набирая воду, со страхом думала: только бы у Филипа не оказался СПИД! Жаль, что нельзя ему позвонить. Уж она-то бы вытянула из него правду. Спросить бы кого-нибудь. А кого? Глория выключила кондиционер и музыку. Холодок вдруг пробе жал по ее спине. Пустота. В салоне было пусто. Все шло наперекосяк.

Бернадин пришла рано.

— Привет! — крикнула она с порога. На ней была красная кепка, и волосы под ней наверняка сбились в колтун. Да, настоящее воронье гнездо. Бернадин дважды отменяла свои визиты к Глории, неудивительно, что она хотела спрятать это безобразие Но выглядела она свежей, похорошевшей, чем-то возбужденной, и Глории сразу захотелось узнать, в чем дело.

Пришли клиенты Джозефа и Синди и в ожидании мастеров попивали слабенький кофе разбавляя его излишним количеством сливок. Глория хотела было попросить их не налегать на сахар, но подумала, что Филип ее не одобрил бы.

— Ну, — спросила Бернадин, усаживаясь в кресло. — Как дела?

— Нет, ты лучше скажи, как у тебя.

— Ой, здорово, я прямо поверить не могу. Видишь, какие у меня волосы?

— Вижу, — хмыкнула Глория. — И быстро же они растут! Как твой судебный процесс? Все уладилось?

— Хотелось бы, но каждый день что-то новенькое. Кажется, мой адвокат решила вызвать в суд всех и каждого. Я уж готова все к черту бросить. Сбежать с последними деньгами. Это, конечно, шутка. Но сколько приходится тратить времени, чтобы записывать все, что она требует, посылать запросы, время от времени получать неправильные ответы. Нет, я на все это уже не реагирую. С меня хватит.

— А как с домом?

— Вчера повесили табличку.

— Джон опять не заплатил?

— Я извещений не получала, поэтому решила, что он все-таки платит. Кажется, мой адвокат напугала его до смерти, сказала ему, что он может запросто оказаться за решеткой.

Услышав последние слова, все трое клиентов за кофейным столом подняли головы. Им был небезынтересен весь разговор; когда Бернадин поняла, что ее слушают, она перешла почти на шепот.

— Но я встретила такого парня!