В ожидании счастливой встречи

Тимофей Никанорович выручил монтажников, реконструировал ключ. Фомичев дал ключу зеленую улицу. Вот и изготовили за одну ночь. Кажется, пустяк: уменьшил количество «насечек», увеличил мощность зуба, а такой инструмент, что хоть на выставку в Москву. Монтажники крутили под самое яблочко — ключи не ломались.

— Орден вам, Тимофей Никанорович, полагается за ключ, — не могли нахвалиться гайковертом монтажники. Но Крайнов чувствовал себя неловко и в чем-то виноватым. Пристальное внимание окружающих смущало его, и он не знал, куда деться.

— Язык без костей, ну, чего не видели, де-де-лать нечего, — от волнения Крайнов еще больше заикался. Не любил он громких слов. Он вообще считал хорошую работу нормой. А как же иначе? Не будешь же дышать в пол-легкого или одним, если здоровые оба. Так и работа. А вот если дело не ладилось, тут же Крайнов выложится весь. Значит, человеку что-то мешает: или не все в порядке в семье или в коллективе, а может, и захворал. Крайнов профсоюз поднимет, комсомол и сам в стороне не останется, докопается до самой сердцевины, постарается найти изъян, поможет человеку войти в равновесие.

С тех пор как Крайнов отправил на материк жену с дочкой, вернее, как перешел в общежитие, ни разу и не намекнул, что ему в общежитии, уже не молодому, беспокойно. Напротив, он приободрился, повеселел, общительнее стал, что ли.

— Чем плохо? — говорил он. — Чисто, светло, тепло. Что человеку надо? Ребята интересные, идеи приходят, веселее жить.

Парни помогли Крайнову пристроить чертежную откидную доску в комнате и плафон над ней повесили.

Мост все вытягивался вдоль насыпи и уж достал русловую опору, оперся на бетонный бык, переместился на вторую половину реки, ухватился за правобережную коренную опору. Фермы кардиограммой прочертили русло Колымы.

А из-за горы по прорану пахнуло теплым воздухом. Почернели простреленные стлаником южные склоны гор. Малиновый столбик термометра лез вверх. Конец апреля, начало мая. Заголосили ручьи, и верховые воды прихлынули к самой плотине. Экскаваторы спешно освобождали русло реки, разбирали насыпь. Монтажники, казалось, и вовсе не покидали свой объект. Днем и ночью висли они на фермах, затягивали на последних стыках гайки. Грунтовали, шпаклевали накладки на стыках.

Заворочалась подо льдом Колыма. Едва самосвалы увезли из-под моста насыпь, как он завис на головокружительной высоте. Теперь мост на голубом горизонте казался вписанным в проран реки большим мастером-графиком. Смотришь — и не оторвать глаз от этого творения человеческих рук.

Монтажники укладывали последние плиты в проезжую часть моста. По направляющим уголкам, словно патроны в обойму, ложились плиты. Последняя плита сомкнула берега. На мост, тяжело отдуваясь, вырулил «БелАЗ». До отказа заполненный строителями берег замер. И только самосвал достиг правого берега, Колыму расколол мощный взрыв «ура».

Владимир Николаевич Фомичев спустился крутым каменистым берегом, зачерпнул воды и долго стоял, глядел на мост.