В ожидании сердца (Пьесы)

БАРБАШ. Да что ж такое! Опять вру? В одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году министр промышленности Острова свободы товарищ Че Гевара прилетал в СССР на переговоры по сахару. Я ему прямо сказал, как коммунист коммунисту: ваш тростниковый по сравнению с нашим из бурака – дерьмо собачье. Ох и орал же на меня потом Хрущ…

ВЕНЯ. Какой сахар, какой бурак? Че Гевара – великий революционер!

БАРБАШ. Люди, Веня, после революции тоже кушать хотят. Даже сильнее, чем до революции. Или тебе плевать на народ? А ты, собственно, парень, из каковских будешь?

ВЕНЯ. Я? Мы правый фланг леворадикального центра.

БАРБАШ. Как ты сказал? (Разводит руками.) Не понимаю. Партия должна быть одна, иначе сам запутаешься и народ с толку собьешь. Короче, с коммунистами у вас есть контакт?

ВЕНЯ. Нет! Мы гораздо левее.

БАРБАШ. Не левее надо быть, а умнее. Одни не потянете. Когда к Машке снова полезешь, валяй через мою комнату, заодно платформы сблизим. И веник какой-нибудь захвати! Революция революцией, а девки цветы любят.

ВЕНЯ. Хорошо, Петр Лукич. (Хочет уйти.)

БАРБАШ. Стой! Вы расписанные с ней?

ВЕНЯ. Нет еще…

БАРБАШ. Плохо! Пока вхолостую балуешься, можно и так – шатуном. А пузо надо регистрировать. Понял?

ВЕНЯ. Понял.

Открывает окно, встает на подоконник.

БАРБАШ. Не простудись!

ВЕНЯ (исчезая). Там тепло!

Сцена третья

БАРБАШ (оставшись один). Ну что за февраль? Плюс пять. Тьфу! Вот при нас зима была, так зима! Настоящая. Как жахнет минус тридцать…

Оксана возвращается с рюмочкой.

ОКСАНА. Закройте окно – простудитесь!

БАРБАШ. Тебя за смертью посылать.

ОКСАНА. Еле нашла. А что вы там про зиму сказали?

БАРБАШ. Говорю: раньше, как жахнет минус тридцать, сразу собираем экстренное бюро обкома. Первый вопрос: «Что делать с зимой?»

ОКСАНА (подавая рюмку). А что можно сделать с зимой?

БАРБАШ. Много чего! Можно массовый лыжный забег устроить. (Пьет.) Это еще что такое?

ОКСАНА. Как обычно, Петр Лукич…

БАРБАШ. Нет, не как обычно. Что за дрянь ты мне налила?

ОКСАНА. Коньяк.

БАРБАШ. Какой?

ОКСАНА. Бренди, кажется…

БАРБАШ. Совсем сбрендила? Измена Родине тоже с заграничного пойла начинается. Где мой армянский?

ОКСАНА. Так Армения теперь – заграница.

БАРБАШ. Чушь! Я в СССР родился и помру.

ОКСАНА. Кончился ваш армянский. А у Марлена Петровича бар, видите, на замке. Этот-то еле у Турусова выпросила. Взаймы. Будить пришлось. Они с Теодором под утро вернулись. Ругался…

БАРБАШ. Ругался? Да ладно! Ты ж ему нравишься.

ОКСАНА. Вот еще глупости! Скажете тоже…

БАРБАШ. Врешь! Баба мужской интерес за версту чует, как парткомиссия троцкизм. Ты замужем-то хоть была?

ОКСАНА (грустно). Была.

БАРБАШ. И что, бросил тебя муж или объелся груш?

ОКСАНА. Это я его бросила.

БАРБАШ. Ай, не ври! У тебя ж на лбу написано, как на первомайском плакате: о-дно-муж-няя. Другую, чай, твой хлопец себе нашел?

ОКСАНА. Нашел.

БАРБАШ. Что за стервь?

ОКСАНА (зло). Ненька Украина. Знаете такую?

БАРБАШ. Как не знать… Потом поговорим. Дуй в магазин за коньяком!

ОКСАНА. Марлен Петрович денег не дает. Никому. Зарплату задерживает.

БАРБАШ. Разорился, что ли?

ОКСАНА. Похоже.

БАРБАШ. Хорошо бы! А коньячок я и сам могу купить. Пенсию получаю.

ОКСАНА. Ой, не смешите!

БАРБАШ. Что-о?.. Я пенсионер всесоюзного значения. (Роется по карманам, вынимает платок, партбилет, конверт, отдает сиделке.) Подержи-ка!

ОКСАНА (берет в руки красную книжицу, рассматривает). Вот, значит, какой он, партбилет! А в молодости вы очень даже ничего были…

БАРБАШ. А то! Сколько ко мне вашей сестры в очередь записывалось по личным вопросам!.. Ни одну не обидел.

ОКСАНА (листая билет). …Взносы большие платили. Хорошо зарабатывали.

БАРБАШ. Не обижала нас партия. Я и сейчас квартиру сдаю. Ты думай, дурочка, думай над моим предложением. На вот, подержи-ка!

Старик отдает ей старый конверт и продолжает шарить по карманам.

ОКСАНА (рассматривает конверт). Интересный конверт. Очень старый! «Весьма секретно. Не вскрывать без разрешения ЦК». С ятями. Значит, писали до 1918 года. А конвертик-то постарше вас будет, Петр Лукич?

БАРБАШ. Ты-то почем знаешь?

ОКСАНА. Я же историк. Откуда у вас такой раритет?

БАРБАШ. В архиве нашли. Принесли мне: мол, как быть? Я хоть и на пенсии, а связи остались. Думал, схожу в ЦК, отдам кому следует. А тут все и кончилось: Борьку-пьяницу в Кремль занесли…

ОКСАНА. А почему сами не вскрыли?

БАРБАШ. Я человек дисциплинированный. Нельзя без ЦК – значит нельзя. (Забирает конверт.) Пусть пока полежит. Наши придут – разберутся.

ОКСАНА. А вдруг там ценный исторический документ?

БАРБАШ. Выходи за меня, Оксана, – все тебе достанется!

ОКСАНА. Я подумаю над вашим предложением.

БАРБАШ. Думай скорее, а то помру.

ОКСАНА. Ладно вам!