В ожидании Синдбада

Ника проснулась от жары. Плотные шторы не давали проникнуть солнечным лучам, но воздух в комнате нагрелся. Окна по-прежнему были закрыты. Ника осторожно, чтобы не разбудить мать, перевернулась на другой бок. Повернувшись, она поняла, что ее предосторожность напрасна – Калерия Петровна уже ушла. Ника посмотрела на часы и ойкнула – близился полдень. «Похоже, на школу мы плюнули!» – пробормотала она про себя, и тут на глаза ей попалась записка: «Ника, я тебя не будила. Сегодня надо побыть дома. Покорми Егора, погладь его одежду. С работы приду пораньше. Не открывай дверь незнакомым». Чуть ниже уже совсем торопливым почерком приписка: «Будь благоразумна». Ника предпочла не задумываться, что имела в виду ее мать, когда писала это. Ника приняла душ, оделась и пошла на кухню.

Судя по тишине в доме, Егор еще спал. Ника, стараясь не шуметь, помыла посуду и принялась готовить обед, машинально повторяя заученные действия – чистила картошку, резала капусту и морковку. Ника понимала, что живут они во времена сложные и люди, к которым ты еще вчера относился хорошо, сегодня могут тебя неприятно удивить. Впрочем, так было всегда. Но сейчас, оказывается, речь идет о жизни и о смерти. Вот чего не учел и не смог понять, в силу своей несокрушимой порядочности, Бестужев-старший. Она, Ника, как раз это понимает, но она не знает, что делать. Что сейчас им всем делать? Ника на мгновение замерла – она вдруг осознала, что жизнь разделилась на «до» и «после». Это как раз то, о чем они с матерью разговаривали, утешая себя, что рано или поздно все как-то уладится. «Не уладится, – спокойно и твердо произнесла вслух Ника, – не уладится. И не надо себя обманывать».

– Это кто тут разговаривает сам с собой? – В кухню зашел Егор.

– Господи, – Ника вздрогнула, – как ты меня напугал.

Она шутливо ткнула его в бок.

– Ну, не сильнее, чем вчера ночью, – сказал Егор, – извини, я не хотел. Я вообще не хотел к вам приходить, но понимаешь, я не знал, куда бежать. А ведь они меня точно искать будут. Думаю, уже ищут.

– Егор, – Ника отложила нож, вытерла руки о салфетку и обняла его, – Егор, как же я волновалась! Ты не представляешь, как я боялась за тебя. И такие мысли в голову лезли…

– И оказалось, что от истины эти мысли не так далеки. Более нелепой ситуации и представить невозможно.

– Нет, – улыбнулась Ника, – я думала, ты мне изменил. Сбежал от меня. И только сейчас я понимаю, какая идиотка была. Представляешь, такое случилось… Петр Николаевич… А я думаю всякие глупости!

– Перестань, это нормально. Нормально волноваться о таких вещах.

– Да. Я даже не знала, что думать!

– Но я здесь, – Егор прижал ее к себе, – я здесь и очень ругаю себя за это. Я так боюсь вам навредить.

– Глупости. Ты же знаешь мою маму?! Она так все устроит, что никто не догадается ни о чем. – Ника говорила и старалась сама себе верить.

– Да, Калерия Петровна просто молодчина. И все же, Ника, я хочу уехать, прямо сейчас.

– А куда ты поедешь в таком виде? В отцовских штанах? И, потом, ты хочешь на глазах соседей выйти из нашего дома? Посреди бела дня? Ничего лучшего ты придумать не мог.

– Черт, но как же быть?!

– Так, как сказала мама. Ждем вечера. Я вот сейчас обед приготовлю, потом поглажу тебе одежду. Потом позанимаюсь, а ты… Ты отдохни и подумай! Подумай, что будешь делать, куда поедешь, к кому обратишься! Для тебя сейчас самое главное составить план, без него можно и не высовываться из дома!

Довольная своей убедительной речью, она налила ему чай и положила овсяную кашу.

– Вот, чтобы силенок хватало. Как в детском саду говорили.

Егор улыбнулся.

– Ника, я тебя люблю. Очень люблю. Мы говорили с тобой об этом давно. И ты знаешь, что я не вру. Но я хочу сказать это сейчас – я люблю тебя. И как бы дальше все ни сложилось, ты должна быть уверенной в этом. И еще. Ты не обязана…

– Что я не обязана? – Ника резко повернулась к Егору.

– Я не буду это произносить вслух. Но ты должна знать. Одним словом, ведь может так случиться, что…

– Слушай, помолчи, – Ника посмотрела на Егора, – мне и так страшно. А ты еще завел этот разговор. Считай, я все услышала и поняла. Ешь, остынет.

Егор сел за стол, Ника вышла из кухни. Когда она вернулась, она увидела, сидящего спиной Егора. Худая спина в отцовской рубахе, коротко стриженный светлый затылок, сильная шея. Все это было так странно – вроде бы знакомый, а вроде бы и чужой человек сидит на кухне. У нее сжалось сердце. Показалось, что она упускает что-то из своей жизни. Даже не она упускает, жизнь отбирает у нее. Ника на мгновение остановилась, потом тихо подошла и обняла Егора.

– Что?! Что с тобой? – Егор встал, выпрямился, попытался обернуться. Но Ника прижалась к нему еще сильнее. Наконец он повернулся к ней:

– Ника, что с тобой?

– Ты же все понимаешь, – Ника спрятала лицо у него на груди.

– Понимаю, но, Ника, мы же договорились.