В ожидании Синдбада

– Услугами этой компании я пользуюсь постоянно. Очень надежно. И комфортно.

– И красиво, – добавила Ника. Она уже успела глотнуть шампанского, и в голове у нее шумело.

– Это очень дорого, да? – понизив голос, спросила она.

– Ну, – смутился Егор, – как сказать. Недешево.

– И ты тратишь такие деньги? Ты же мог бы… – Ника вдруг замолчала, потому что ничего не придумала взамен такой траты денег.

– Ну, я тебя слушаю, – Егор улыбнулся. Он откинулся на спинку кресла и наблюдал за Никой.

– Что ты так на меня смотришь?

– Я просто хочу понять, что можно сделать такого полезного вместо покупки этих билетов.

– Ну, например… Я не знаю, – сдалась она, – но мне кажется, есть более практичные вещи.

– Например?

– Машины, дома, украшения, картины. То, что останется. А что такое перелет? Воздух, – Ника развела руками.

– Ну, да, правильно, воздух! – рассмеялся Егор.

Ника осуждающе покачала головой. Она захмелела, и откуда ни возьмись, в ней заговорила обида.

– Скажи, ты все свои деньги зарабатывал ради чего? Ради этой мебели? Может, разумнее, эти два часа провести в обычном самолете, который, кстати, тоже удобен?

– Буду думать над твоими словами, – миролюбиво согласился Егор, – а пока мы пообедаем.

Через несколько минут перед ними стояли тарталетки с черной икрой, салат с крабами, лимон тонюсенькими ломтиками и пиалы с крем-супом.

Ника подняла бровь, а Егор рассмеялся.

– От шампанского ты стала такой воинственной, что даже страшно, – сказал Егор.

Аэропорт небольшого австрийского городка, молниеносный паспортный контроль, багаж, который уже был в машине, и сама машина мягкая, удобная, почти бесшумно несущаяся по автобану, – все это было быстрым эпизодом. В машине они болтали о всяких пустяках, Егор комментировал картинки за окном. Наконец они подъехали к городу.

– А вот и отель. Все как ты хотела – маленький, удобный, и наш дом совсем близко. Располагайся, отдыхай, я позвоню тебе вечером.

– Хорошо. – Нику совсем разморило от раннего вылета, шампанского и разговоров. Оставшись одна, она принялась рассматривать двухкомнатный номер и пейзаж за окном. Потом, разобрав вещи, села за стол и стала писать открытки. Одна предназначалась Калерии Петровне, другая Шевцовой. Открытки с местными видами она предусмотрительно купила внизу у стойки администратора. От этого занятия ее отвлек телефонный звонок.

– Как ты себя чувствуешь? Отдохнула? – раздался голос Егора.

Ника обвела взглядом номер, потом посмотрела на окно. Там ничего не было видно, кроме синей горы и белого ледника.

– Алло! Алло! Ты меня слышишь? – забеспокоился Егор.

– Да, слышу. Чувствую себя отлично! Писала маме открытку. – Ника вышла на балкон. Теперь ей были видны редкий лес и остроконечные крыши на склоне.

– С тобой точно все в порядке?

– Да. Я просто любуюсь видами, – рассмеялась Ника.

– Ты знаешь, я ужасно рад, что тебе здесь нравится. А теперь одевайся, я заеду за тобой через два часа, и поедем к нам домой. Ты не представляешь, что было с мамой, когда она узнала, что ты прилетела со мной!

– Я тоже буду очень рада видеть ее! Все, собираюсь!

Самое удивительное, что Ника совершенно не прихорашивалась. Ее новая короткая стрижка была удобной – достаточно высушить голову. Она порадовалась, что перед отъездом из Питера догадалась купить пару недорогих обновок. Егор обмолвился, что апрель здесь теплый, с цветущими деревьями и жарой днем. И теперь она с удовольствием посмотрела на себя в зеркало – легкое платье, пиджачок на плечах, маленькая сумочка. «Отлично!» – улыбнулась себе Ника, потом посмотрела на часы, капнула духами на запястье – так ее учила Калерия Петровна – и вышла из номера. Только сейчас она оценила скромное богатство этого отеля. Все было просто, но чрезвычайно элегантно.

Мария Александровна изменилась. Ника вдруг с ужасом поняла, что те ощущения, которые в ней бродят словно вино уже неделю, это обман и наваждение. Ника поняла, что встреча с Егором дала ложное чувство остановившегося времени. Конечно, делая над собой усилие, она неизменно твердила про себя: «Двадцать лет – это большой срок, мы уже стали другими!», но это делалось для проформы. В душе заливались соловьи и господствовало убеждение, что годы-то прошли, а вот они, Ника и Егор, остались прежними, даже стали еще лучше.

Когда Ника вошла в гостиную этого огромного дома и увидела сухонькую, невысокую даму, опирающуюся на палку, она невольно вздрогнула. Словно это не мать Егора стояла перед ней, а посланница Времени.

– Ника, девочка моя, как же я рада тебя видеть! – воскликнула Мария Александровна. Ника смутилась – в прошлом отношения с матерью Егора были натянутыми, а если быть точной, их практически не было. Виной ли тому роман Калерии Петровны с Бестужевым-старшим, ревность и тревога за сына – сейчас уже не поймешь. Но через двадцать три года это восклицание из уст пожилой дамы прозвучало очень естественно.

– Я тоже вас рада видеть! И как хорошо, что Егор привез меня сюда.