В памяти и в сердце

Говорил М. И. Калинин и о том, что в суворовских училищах много сирот. Тогда их было до 85 процентов от общего состава. Это серьезная трудность в работе. Надо так организовать дело, чтобы они не чувствовали своего сиротства, а видели отеческую заботу. Важнейшим условием разумного воспитания, по мысли М. И. Калинина, должна быть чуткость, умение воспитателя расположить к себе воспитанников.

Политическое воспитание суворовцев — дело трудное. И тут, философски рассуждая, Михаил Иванович говорил, что любовь к Родине надо воспитывать не абстрактно, а предметно, на конкретных бытовых примерах, путем изучения исторических мест, привития любви к природе, к тому, что нас окружает. Обобщения же придут с возрастом.

«Вы должны… — указывал М. И. Калинин, — прививать вашим ребятам чувство дружбы, товарищества, чтобы они не предавали своих товарищей, чтобы не хитрили с ними. И тут правило: хитрость к врагу допустима, а по отношению к товарищу нет, подставить товарищу ножку — позор».

Не раз за время выступления Михаил Иванович подчеркивал, что воспитание суворовцев — дело сложное, трудное, но для государства очень нужное. Воспитатель должен быть авторитетным, чтобы его суворовцы не боялись, не тряслись бы перед ним, а уважали бы его.

Михаил Иванович советовал серьезно готовиться к занятиям, к политическим беседам с суворовцами. Вот государство выпускает заем. По этому поводу нужна агитация. «Если бы мне пришлось выступать по этому вопросу, то я прежде всего привел бы в пример Минина, рассказал его историю, как этот нижегородский купец во имя спасения Отечества призвал своих сограждан заложить жен и детей и собрать средства на отпор врагу. Конечно, рассказать это надо покрасочнее, поярче».

Михаил Иванович советовал обучать суворовцев иностранному языку, говорил о воспитании трудовых навыков. И в заключение сказал: «Вы из своих воспитанников будете вырабатывать не только военных специалистов (это само собой), а и политиков».[98] И пожелал успеха в почетной работе.

Стоит ли говорить о том, что все присутствующие были благодарны Михаилу Ивановичу Калинину.

А Александр Сергеевич говорил мне:

— Вот и руководствуйтесь. Соберите работников Главного политуправления, имеющих отношение к этому делу, и расскажите о содержании беседы.

Можно было бы привести много фактов, примеров, когда мы не могли сами решить вопроса и вынуждены были обращаться к А. С. Щербакову. Он всегда охотно откликался — и либо сам помогал, либо давал совет, как преодолеть затруднения. Такое отношение руководителя армейских большевиков воодушевляло работников ГлавПУ, поднимало настроение, вызывало желание трудиться как можно лучше.

Многому можно было поучиться, работая с Александрам Сергеевичем. Каждая беседа с ним была настоящей школой, учила думать шире, масштабнее. Про себя скажу — легко с ним было работать и трудно. Приходилось всегда быть, что называется, начеку — и днем и ночью. Он мог спросить о самом неожиданном. Как-то пришел я ночью с докладом, а он, положив принесенный мною документ, спрашивает:

— Читали, что союзники в Эль-Аламейне? Где он, смотрели на карте?

— Читал, Александр Сергеевич, но по карте не смотрел, знаю, что в Африке.

— Не сердитесь, но это ответ ученика третьего класса, Африка велика, — и показал карандашом Эль-Аламейн.

Каково мне было? Урок на будущее: встречаешь новое — посмотри на карте.

Нередко звонил Александр Сергеевич из Кремля по разным вопросам, возникавшим в ГКО, в Ставке. То дает указание на завтра (а это уже сегодня), то хочет получить какую-нибудь справку. Помню такой случай. Часа в три-четыре утра звонит и говорит:

— Формируется танковая армия, нужен член Военного совета, чтобы сейчас включить в постановление ГКО.

Надо было сообразить. Подумав, я сказал:

— Предлагаю генерал-майора Туманяна. Он уже был членом Военного совета танковой армии и неплохо себя проявил, а сейчас — на общевойсковой армии, которая находится не на активном направлении. Завтра мы доложим вам кандидата на эту должность вместо Туманяна.

— Согласен, — и трубку положил.

Трудно ли так работать? Нелегко. Но необходимость постоянной готовности мобилизует, заставляет думать, заглядывать вперед: а что можно ожидать хотя бы в ближайшее время? И это не может не вызвать большого удовлетворения.

Александр Сергеевич учил и воспитывал всех нас быть организованными, исключительно внимательными, всегда собранными. И о его требовательности я вспоминаю только с глубокой благодарностью. Он весьма болезненно реагировал, когда к нему поступали недостаточно грамотные документы. Приведу некоторые факты. Однажды я докладывал на подпись Александру Сергеевичу длинную, почти на десятке листов, справку в ЦК ВКП(б) о количестве переданных на командную работу политработников. Он быстро прочитал документ. Видно было, что содержанием справки он удовлетворен. Однако, укоризненно посмотрев на меня, поставил синим карандашом на последнем листе запятую и сказал, что надо перепечатать страницу, а затем, улыбаясь, добавил:

— Сталин посоветовал одному генералу грамотную секретаршу иметь.