В памяти и в сердце

Отдел агитации возглавил полковой комиссар Н. Д. Казьмин, имевший хорошую теоретическую подготовку, опыт войны и ораторские способности. Кстати, ораторские способности, как и личный пример в бою, были в то время основным критерием оценки политических и деловых качеств политработника, назначаемого агитатором полка или агитатором политотдела дивизии. Назову хотя бы двух товарищей — Фиронова и Хакимова, получивших назначение в отдел агитаций ГлавПУ. Старший батальонный комиссар Н. А. Фиронов (ныне полковник в отставке, кандидат исторических наук) с первых дней войны находился на фронте, отличался общительностью с бойцами, стремился всегда быть в боях вместе с ними. Он умел задушевно поговорить с людьми, задеть их за живое, ярко выступить на митинге, помочь фронтовым агитаторам провести интересную и содержательную беседу.

Эти качества присущи были и полковому комиссару Ф. С. Хакимову. Он знал языки народов среднеазиатских республик, а также татарский язык, участвовал в обороне Одессы и Севастополя, был ранен, а после выздоровления снова вернулся на фронт. Это был смелый и мужественный политработник, пламенный оратор и умелый организатор.

К середине июля 1942 года при ГлавПУ РККА была создана группа внештатных агитаторов, в которую вошли известные деятели нашей партии, члены ЦК ВКП(б) А. А. Андреев, А. Г. Зверев, Д. З. Мануильский, К. И. Николаева, В. П. Потемкин, Н. М. Шверник, Е. М. Ярославский и другие. Активно участвовал в воспитании воинов М. И. Калинин, выступивший уже 22 июля перед агитаторами Западного фронта.

За июль и август с помощью ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов было подобрано и направлено в войска свыше 500 агитаторов. В политуправлениях фронтов и политотделах армий помимо лекторских групп были созданы группы штатных и нештатных агитаторов.

Здесь, пожалуй, будет уместно сказать, что в войсках стала все шире и шире распространяться практика проведения митингов. И «Красная звезда» 20 сентября уже выступила с обобщающей статьей «О красноармейских митингах». Газета писала, что они пользуются огромной популярностью среди красноармейцев, которые все чаще видят и слышат на митингах членов военных советов, командиров соединений, руководящих политработников. В числе ораторов выступают бойцы и младшие командиры с волнующими, проникновенными речами. «Короткие митинги, — писала газета, — например перед выступлением на передовые позиции, волнуют душу бойцов, укрепляют их боевой наступательный дух».

В «Красной звезде» приводился такой пример: на митинге одной части выступал партизан Азин. Попав в руки гитлеровцев, он отказался сообщить место, где находится отряд. Его били, жгли на нем одежду, нанесли 17 ножевых ран. Лишь чудом удалось спастись. Когда Азин вышел на импровизированную трибуну и снял шапку, все увидели следы ужасных ран на голове. Гул возмущения прошел по рядам. Обращаясь к участникам митинга, партизан хрипло говорил:

— Гитлеровцы сделали меня калекой навсегда. Вы слышите меня?

— Слышим! — хором отвечали ему.

— Так клянитесь же совестью своей, что рука у вас не дрогнет в бою, что вы безжалостно будете уничтожать фашистов за их разбой и насилие над нашими отцами, женами, сестрами, матерями.

— Клянемся! — прогремело отовсюду…

Важно было тщательно готовить каждый митинг, правильно выбирать его тему, близко связанную с жизнью части, находить и готовить ораторов, у которых слово не расходится с делом. Бездумный, формально-бюрократический подход к проведению митингов мог скомпрометировать эту острую, эмоциональную форму агитации. А. С. Щербаков в беседе с начальником политуправления Брянского фронта А. П. Пигурновым подчеркивал:

— Готовьте митинги по-настоящему, надо не захватать эту важную форму массовой агитации, не скомпрометировать ее.

Вскоре после Всеармейского совещания начальник ГлавПУ РККА с согласия Центрального Комитета ВКП(б) изменил название общественно-политического журнала «Блокнот красноармейца-агитатора». С учетом новых задач в агитационно-массовой работе и в связи с появлением в войсках большого количества штатных агитаторов старое название уже не отражало точно направленность издания. Журнал стал именоваться «Блокнот агитатора Красной Армии». В то время страна испытывала трудности с бумагой. Ограниченные лимиты ее были и у Главного политического управления. Однако А. С. Щербаков пошел на увеличение нормы отпуска бумаги для этого журнала, доведя его тираж до 250 тысяч экземпляров.