В памяти и в сердце

— Участники совещания вскрывали недостатки в партийно-политической работе в действующих частях, но говорили о них не так остро, как они того заслуживают, чувствовалась какая-то снисходительность, терпимость к недостаткам. ЦК ВКП(б), Государственный Комитет Обороны считают необходимым неизмеримо выше поднять уровень партийно-политической работы в Красной Армии. Для того чтобы по-партийному выполнить это требование, добиться резкого улучшения идейно-политического воспитания войск, надо прежде всего полным голосом, без поисков смягчающих обстоятельств вскрыть недостатки.

Говорил Александр Сергеевич спокойно, ровным голосом, но уже через каких-нибудь десять минут все чаще стали появляться взволнованные ноты — его до глубины души затрагивали недостатки в работе политорганов.

— Партийно-политическая работа, — говорил А. С. Щербаков, — ведется порой формально, сухо, без учета той или иной категории воинов: одинаково и с красноармейцами, и со средним комсоставом; без учета расположения войск — стоят ли они в первом эшелоне, во втором, находятся ли на переформировании. Пропаганда и агитация зачастую оторваны от боевых задач части или подразделения, строятся без учета настроения бойцов.

А. С. Щербаков привел, как он сказал, «в качестве образца бюрократического стиля» такой факт. ГлавПУ РККА направило директиву о разъяснении бойцам и командирам советско-английского договора «О союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны»[17] и советско-американского соглашения «О принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии», подписанных 26 мая и 11 июня 1942 года в Лондоне и Вашингтоне. Эти документы как бы завершали создание антигитлеровской коалиции.

Политорганы были обязаны организовать работу по разъяснению столь важной внешнеполитической акции нашего государства. Однако проверка показала, что политуправления ряда фронтов свели свою роль к размножению и рассылке директивы, которая к тому же до всех полков так и не дошла.

— Разве не элементарно, — говорил А. С. Щербаков, — что к разъяснению таких документов надо подходить творчески? Разве не элементарно знать особенности войск и конкретно строить работу? Бюрократический же подход к воспитанию людей надо выжигать каленым железом.

Одну из причин оторванности пропаганды и агитации от конкретных боевых задач начальник ГлавПУ РККА усматривал в недостаточном знании политработниками военного дела, в частности боевой техники. В этом его убедили беседы с людьми. На совещании А. С. Щербаков подтвердил эту мысль рассказом о своей беседе с комиссаром танковой бригады, которого Западный фронт представил на выдвижение.

— Военный совет фронта, — говорил он, — характеризовал комиссара как делового, храброго человека, находящегося в действующей армии с начала войны. При беседе чувствовалось, что комиссар постоянно общается с бойцами и командирами. Но это общение было бы куда полезнее, если бы он лучше знал боевое оружие. Ведь в современной войне одной храбрости мало. Я его спрашиваю о некоторых данных танка Т-34, которыми укомплектована бригада. Он их плохо знает. Этот боевой комиссар не только видел, но и сидел, как он заявил, в немецком танке, а лучше или хуже вражеская машина нашей тридцатьчетверки, ответить не может. Пробивает ли наша танковая пушка броню немецкого танка, какие у него уязвимые места — ответить затрудняется. Как при таких знаниях проводить конкретную работу, воодушевлять бойцов на бой, на умелое использование своего оружия, на проявление находчивости и хитрости в бою?

Этот прием — задавать аудитории вопросы — Александр Сергеевич использовал часто. Как правило, он тут же делал пояснение, а иногда ответ вытекал сам собой.

— Политорганы не проявляют заботы о надлежащих формах политической работы в боевой обстановке, — продолжал А. С. Щербаков. — Нам нужна теперь боевая, политически насыщенная, доходчивая, яркая агитация. Беседа — замечательная форма, но мы не можем обходиться без других форм агитации. Нам нужен агитатор-трибун. Казалось бы, это всем ясно. На деле, однако, далеко не так. Такую форму агитации, как митинги, почти забыли. А если где они и проводятся, то это возложено на политрука, в лучшем случае на аппарат полка. Бойцы не видят и не слышат на митингах членов военных советов, командующих, начальников политуправлений фронтов и политотделов армий.

В зале стояла тишина. У всех на лицах — живой интерес к каждому слову руководителя армейских большевиков.

— Митинги нужно восстановить, — продолжал А. С. Щербаков. — Агитаторов подбирать не по чинам, а из таких людей, у которых есть дар божий на слово, проникающее в сознание и берущее за сердце бойца. В истории нашей партии много примеров, когда люди с воодушевлением шли за агитаторами. Мы должны восстановить в правах массовую политическую агитацию.

Развивая мысль о коренном улучшении партийно-политической работы, особенно в подразделениях, начальник ГлавПУ РККА подчеркнул: