В памяти и в сердце

Забегая вперед, скажу, что действенность спецпропаганды А. С. Щербаков держал в течение всей войны под неослабным контролем. А во время боев по уничтожению окруженной фашистской группировки войск под Сталинградом он лично отредактировал листовку, доложил ее Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину и отправил телеграфом членам военных советов фронтов о припиской: «Для немедленного перевода на немецкий язык, напечатания и распространения в кольце окруженного противника». Привожу ее в сокращении:

«Немецкие офицеры и солдаты!

Русские войска в районе Сталинграда нанесли немецко-румынским войскам тяжелое поражение. Только за первые 8 дней нашего наступления вы потеряли 1320 танков, 1863 орудия, 4 тысячи пулеметов, свыше 6 тысяч автомашин. 108 складов с боеприпасами, продовольствием и теплым обмундированием. 63 тысячи немецких и румынских солдат и офицеров сдались в плен.

Ваши пути снабжения перерезаны русскими войсками. Вы окружены плотным кольцом наших войск. Ваше положение безнадежно, и дальнейшее сопротивление бесполезно. Оно приведет лишь к ненужным многочисленным жертвам с вашей стороны.

Сдавайтесь в плен!

…Тот, кто сдается в плен, перестает быть врагом. Сдавшимся в плен солдатам и офицерам Командование Красной Армии гарантирует жизнь и полную безопасность, лечение раненым и больным, возвращение на родину после войны. Ваши офицеры и солдаты, уже сдавшиеся в плен, живы и здоровы.

Сдавайтесь в плен, пока не поздно!

Те, кто не сдадутся в плен, будут беспощадно перебиты нашими войсками. Выбирайте между жизнью и бессмысленной смертью.

Командующий Сталинградским фронтом Еременко.

Командующий Донским фронтом Рокоссовский.

30 ноября 1942 года.

Настоящая листовка служит пропуском для неограниченного количества немецких солдат и офицеров при их сдаче в плен русским войскам».[16]

Еще после первого заседания Совета военно-политической пропаганды А. С. Щербаков мне сказал:

— Надо серьезно подумать над тем, как будем укреплять наш аппарат политработниками, получившими боевой опыт. Конечно, как я понял, основная часть аппарата знает фронтовую жизнь. Но мне известно, что некоторые товарищи хотели бы служить в действующей армии. Их просьбы надо удовлетворить. Далее, мы должны доукомплектовать хорошими фронтовиками управление пропаганды. И наконец, следует кое-кого заменить. Прикиньте все и доложите.

Через пару дней вместе с начальниками соответствующих отделов мы подготовили конкретные предложения. А. С. Щербаков согласился с ними. А мне поручил подумать о кандидатуре на пост начальника управления пропаганды ГлавПУ РККА. Должен сказать, что это поручение для меня не было неожиданным. Вскоре я назвал две кандидатуры: бригадного комиссара Иосифа Васильевича Шикина — заместителя начальника политуправления Ленинградского фронта — и бригадного комиссара Ивана Максимовича Гришаева — начальника политуправления Южного фронта. Этих товарищей хорошо знали в ГлавПУ. Оба — кадровые военные с высшим образованием, на фронте с первого дня войны. И. В. Шикин (помимо работы в политуправлении фронта) проявил незаурядные организаторские способности на Дороге жизни, куда его направил А. А. Жданов в качестве комиссара, и многое сделал для обеспечения защитников и населения блокированного города продовольствием. Что касается И. М. Гришаева, то он умело руководил политуправлением фронта, хорошо разбирался в людях.

Александр Сергеевич внимательно выслушал, но окончательного выбора не сделал.

— Кто знает о подборе этих кандидатур? — спросил он.

— Никто, кроме моего заместителя…

— Умеет он держать язык за зубами?

— Убежден в этом.

— Ну хорошо. А решение примем позже.

Думаю, что он счел необходимым вначале посоветоваться с А. А. Ждановым и членом Военного совета Южного фронта дивизионным комиссаром И. И. Лариным. А вскоре поступила команда вызвать И. В. Шикина в Москву.

Среднего роста, подтянутый, с симпатичными чертами лица, Иосиф Васильевич оставлял впечатление энергичного и волевого человека, знающего дело.

— Как там Ленинград? — спросил А. С. Щербаков после рукопожатия, и в голосе его прозвучали искренние нотки тревоги и сочувствия.

— Трудно, очень трудно всем, — ответил И. В. Шикин, — но духом тверды. Один старый питерский рабочий сказал секретарю горкома партии товарищу Кузнецову: «Камни будем грызть, а Ленинград не сдадим!»

— Очень хорошо сказано. Узнаю ленинградский рабочий класс…

Александр Сергеевич расспрашивал собеседника о настроении в войсках, об особенностях деятельности политуправления фронта в блокадной обстановке. Его интересовало положение с продовольствием и боеприпасами, объемы перевозок грузов через Ладожское озеро — единственную артерию снабжения города и Ленинградского фронта.

Конечно, начальник ГлавПУ РККА знал положение в осажденном Ленинграде, но ему хотелось услышать мнение очевидца, которому А. А. Жданов поручил обеспечить непрерывность поступления грузов через Ладогу.