В панике. Что делают люди, когда им страшно?

К тому же не следует упускать из вида, что пребывание в лечебнице недолго тяготит горделиво помешанного: она быстро превращается для него во дворец, а большинство ее обитателей – в штат придворных, с которыми ему весьма грустно было бы расстаться. И затем, если существуют еще некоторые шансы на его исцеление, то они могут только увеличиться в удалении от его обычных занятий, антипатий и желаний.

Полный покой, совершенное бездействие, правильное питание – вот единственный способ лечения, который хоть иногда еще увенчивался некоторыми редкими исцелениями.

Прибавьте к этому самое заботливое ежеминутное наблюдение, невозможность совершения самоубийства или насилия, и я надеюсь, что всех этих преимуществ окажется вполне достаточно, чтобы оправдать изолирование. В сущности, мы имеем очень мало средств против приобретенного и окончательно установившегося горделивого помешательства.

Но что следовало бы сделать, так это ограничить частые случаи его появления, удерживая человечество от того рокового наклона, по которому оно катится.

Для этого было бы необходимо, чтобы мы, помня пословицу «пустой колос кверху нос дерет», не поднимали слишком высоко голову и не искали быстрых успехов, а шли к ним постепенно, не путем легкой наживы, а по стальным рельсам труда. Пусть каждый из нас ограничит свои желания возможными вещами и заглушит в себе современную лихорадку безумных наслаждений, соединенную со страстью властвовать и восхищать других.

Многие думают, что следование этим советам принесло бы людям счастье, ставшее столь редким. Но, увы! по всей вероятности, ни одному из выраженных нами здесь желаний не суждено осуществиться.

Эпилог Психозы XX века

Мы изменили бы принципу, руководившему нами при составлении этого труда, если бы решились предсказывать, какой вид примут душевные болезни двадцатого столетия, предполагая, что в каждом веке они отливаются в свою особую форму.

Разве мы не указывали постоянно на социальные условия, поддерживавшие эти умственные эпидемии, и не обращали внимания читателя на то, что этими условиями были внешние обстоятельства и окружающая нравственная среда?

Кто поручится, что в начале следующего столетия не наступят такие обстоятельства, которые сделают несостоятельными все наши теперешние предположения на этот счет?

Но ввиду того, что современный читатель от всякого исследования ожидает какого-нибудь практического результата, который в данном случае является освещением будущего на основании изучения прошлого, возьмем подзорную трубу и посмотрим, не дают ли известные нам о предыдущих эпохах факты возможность предвидеть то, что произойдет в следующем веке.

К тому же нас отделяют от него всего лишь десять лет, и условия, в которых он настанет, нам приблизительно известны.

Чтобы не нарушать требований логики, мы должны бросить беглый взгляд на положение личности, семьи, государства и общества в современную нам эпоху. Просим, однако, читателя не заподазривать нас в желании призвать на суд наше время или подвергнуть его строгой критике. Если в дальнейшем изложении мы будем говорить о нем только дурное и обходить молчанием его хорошие стороны, то это следует приписать тому, что наша задача как патологов состоит в изыскании причин возможного и вероятного недуга. Открыть его мы можем лишь в дурных зачатках, которые, однажды проникнув в современное общество, могут исчезнуть или развиться.

Господствующий недостаток людей конца XIX века (я подразумеваю среднего человека) – это эгоизм. Мы уже не живем в эпоху, когда для успешной борьбы с природой людям нужно было тесно сплачиваться друг с другом. Мы уже далеки от того времени, когда вторжения одних племен во владения других принуждали людей к слиянию интересов ради общей защиты. В настоящее время все так хорошо устроено, что обеспечивается полная личная безопасность. Никто не думает об угрожающей ему опасности, а если какое-нибудь крупное преступление или ужасная катастрофа напомнят, что опасность, в сущности, не вполне миновала, то все с удивлением и некоторым скептицизмом относятся к этому факту и предаются ликованию по поводу того, что не попали в число жертв.