В парализованном свете. 1979—1984

«Дорогой сын!

Извини за продолжительное молчание. Я вспомнил, что в предыдущем письме перечислил далеко не все виды переводов, которыми тебе как будущему полиглоту предстоит овладеть. Попытайся сделать это теперь без моей помощи.

Сегодня мы присутствуем на невиданном пиру, куда съехались гости со всего мира. К сожалению, зал приемов слишком велик, а стол чрезмерно обилен. Сколько разместила на нем история разнообразнейшей пищи для тела и души, ума и сердца! Даже нечего пытаться отпробовать все кушанья. Вот мой совет: испытай голод, потом слегка утоли его. Избегай неумеренности. Всего не съешь, а желудок испортишь. Radix malorum est cupiditas[6]. Заботься о развитии вкуса, не аппетита.

Но вернемся к переводам. Слова как краски: лишь от характера сочетаний зависит смысл картины и ее ценность. Не так важно, какие краски использовал художник, как то — ради чего он взялся за кисть. Ведь все слова уже начертаны, мысли высказаны. Что же остается? Почему нет конца новому?

Ограничь себя в поисках слов, займись поиском истины. Она — достаточная награда за любые усилия. Опасайся только мнимого правдоподобия, когда все как будто похоже и все — фальшь. Попытайся быть честным перед собой, нужные же слова найдутся сами.

В последнем письме ты называешь меня стоиком. Почему не скептиком или эпикурейцем? Знаешь ли, что представители этих философских школ имеют между собой больше общего, нежели отличного?

Приезжай, сынок, в Лунино. Познакомишься с интересными людьми — истинными гуманитариями, связанными, однако, с самыми передовыми научно-техническими идеями века. Может, на зимние каникулы? К тому времени мой младший сын, а твой, соответственно, младший брат, о рождении которого я извещаю тебя настоящим письмом, немного подрастет и не будет требовать к себе столь пристального внимания.

Меня радует твоя неугомонность! Мало тебе переводов — ты уже сочиняешь сам. Прекрасно. Кто-то говорит, что написанное тобой — от ума? Что ж тут дурного? «Все беды от сердца», — написано в Библии, но ведь и от недостатка ума произошло не одно великое бедствие. Заблуждаются те, что считают наш век рационалистическим. Уж скорее он неразумен и беспорядочен, нежели глубоко умен.

Если твои сочинения милостиво сохранит история, не сомневайся, что будущие ценители воздадут должное как раз тому, что хулят нынешние. Пиши в надежде удовлетворить хотя бы собственный вкус, потребность в прекрасном и существенном пусть даже одного человека. Нравиться всем — значит, никому.

Работай больше. Молодость не знает усталости, любой труд ей на пользу и по плечу. Не унывай! Крепко жму руку».