В партизанах

А я уже ранена. Мне уже некуда. Вся вот так в крови. Босая. Покрова, снежок уже, босая, и вся уже вот так в крови, голая ж! А боже ж мой! Давай мы так колупать, давай. Темновато тут было - сумерки.

- Лезь, чего не лезешь!

Я полезла. Вылезла. И он за мной. Дак я уже как вылезла, поползла в ямки - там когда-то кирпич делали. Дак я ямками и там на огород, там -двор, я - туда. Боже ж мой - собака!.. Ну, раз собака - я на огород и поползком, поползком. Стожок стоял - я под этот стожок рачком. И уже у меня все. Во тут вырвало кусок, и теперь рана есть та. Ну, и лежу, думаю. Лежу и вдруг слышу - пулемет катится: тр-тр-тр! И немцы. Думаю, ну все. Оттуда вылезла, а тут помирать уже буду. Я слышу, кричит Мархвочка та:

- Лю-ди! Идите домо-ой, паны-ы зовут!

Это немцы ее заставили кричать. Приказали: “Зови всех людей!” И она кричит:

- Люди! Идите домой, паны зовут!..»

* * *

На это дело, чтоб лучше загнать, выманить из лесу, затравить людей, были и свои собаки - полицейские. Их люди так и прозвали -«бобиками».

Рассказывает ВОЛЬГА ПАВЛОВНА ГРОМОВИЧ из Клинников Докшицкого района Витебской области:

«.Мы все собрались и поехали в лес. В лесу сидели там. Тогда понаехали эти немцы. Тут один был полицейский из нашей деревни.

Двое было их. Сейчас они прискочили. Знали, где мы схоронились.

Прискочили:

- Езжайте домой, вас никто трогать не будет. Не сидите в лесу. Они вас трогать не будут, только те будут убивать семьи, которые в партизанах.

А этих никого не будут убивать.

Это Харченок был, Кастусь, он помер уже. Войнич Макар был. Это они нас агитировали, чтобы мы домой приехали. Если бы мы в лесу были, то, може, и остались бы. Но они от нас не отстали, пока мы домой не собрались.

Приехали мы домой, а тут уже немцы наехали в нашу деревню. Тут уже у нас было двое в партизанах. Дак сразу их семьи забрали. А нас это не трогали еще.

Сидят девчата, собравшись, на улице. Тут пришел “народник” [Так иронически называли власовцев.] и спрашивает:

- Тут Сушко Юлия есть?

Никто ничего - молчат. Тогда она сама говорит:

- Есть .

- Ах, это вы?

- Я.

Так она сама. Ихних погнали родителей, дак она не хотела одна оставаться.

- Выходи!

А тогда еще спрашивает:

- А Сушко Зося?

- Есть .

Девки уже большие. Всю они ночку пересидели в том дворе, а вот раненько, часов в пять, гонят их. Как раз около нашей хаты, сюда, на луг. А там гумно стояло. Как раз мамин родной брат забран был. Мама моя, как только увидела - так вся и обомлела.

- Мамочка, - говорю я, - нам всем так будет. Ну что ж, поубивают -ничего не сделаешь. Гады нашли, то побьют уже.

Повели их туда, где постройка стояла, загнали в ту постройку. Сначала убили их, а потом запалили эту постройку. Из автомата. Только три раза провели.

В то утро они как раз и выбрались от нас.

Пошел “народник” по лошадь. А там моя тетка была. Били ее и не добили. Она в положении была. Живая еще была. Около купели [Купель (диал.) - небольшой пруд.] там лежала. “Народник” этот пришел за лошадью, а она говорит:

- Детки мои, за что ж вы меня били, за что ж вы нас били? Мы ж люди бедные, что ж мы так попали? Мы ж горевали, жить хочем, за что ж так побили? Ай-яй-яй! Семейку мою всю перебили, и мужа убили. Добейте вы уже и меня, чтоб я на этом свете не была.

Вот так. Так во.

И тот “бобик” - а немцы еще не уехали - пошел заявил, и один пришел, добил ее. Тетю мою.

Убили, коней позапрягали, собрались и поехали.

А мы уже тогда пошли смотреть, где кто есть. Може, где кто жив.

Живого никого не оказалось. Только одна она была выползла, и ее убили.

Воду мы носили.

Известно же, горят люди! Гасили мы их.

Одежу кое-какую собирали, на кладбище занесли их и похоронили.

Вот и все.

Мой тэта тоже на огороде был.

Взяли сундук большой, собрали, что от них осталось, в тот сундук - и на кладбище завезли .»

* * *

Человек, на которого обрушился фашистский «новый порядок», обживает лес. Роет и обживает норы, спасаясь от зверья в мундирах.

Рассказывает ЗИНАИДА ИВАНОВНА ПУТРОНОК из деревни Борковичи Верхнедвинского района Витебской области.

«.В лесу мы построили землянки. И жили там до экспедиции. Когда началась экспедиция зимой, то часть партизан пошла. Мы же остались. Три семьи нас жили в болоте, пока шла экспедиция. Экспедиция рядом шла, но нам как раз удалось. Только мы зашли в болото, и выпал снег. Это как раз перед Новым годом было. В сорок третьем, видать, зимой. Скот мы не брали. Только нас было четверо: мать и три сестры. Там еще две семьи. Три семьи нас. Без скота ушли в это болото. Снег прошел -следы завеяло, и экспедиция рядом шла ночью. Помню, Новый год встречали немцы, стреляли, салют давали в двенадцать часов. Новый год. И мы все - и разговоры слышали, и выстрелы, все слышали, но уцелели. Немцы не догадались. А кто вез на конях и скот гнали, тех всех экспедиция догнала и расстреляла. Мы после вышли, когда все утихло, прошли по лесу - жуткая была картина. Мы прошли до своих землянок -лежали трупы, кони, коровы пострелянные - жуткая картина была.