В пасти дракона

– Всё бы лучше, если бы ты дома осталась. На душе покойнее было бы.

Но Лена и не думала слушаться матери.

Надев бальное платье, она уселась в паланкин, носильщикам которого было заранее сказано, куда отнести молодую девушку. Садясь, Лена не заметила, что оба молодца как-то странно переглянулись между собой. Да если бы и заметила, вряд ли бы придала этому значение.

Жара и мерное покачивание паланкина так убаюкали девушку, что она задремала. Ей казалось странным, что несут её дольше, чем это следовало по расчёту времени, но вместе с тем овладевшая истома мешала ей сделать движение рукой, чтобы отодвинуть занавеску и взглянуть на дорогу. Вдруг паланкин как-то странно заколыхался. Толчки следовали за толчками. Девушка сразу вышла из состояния апатии и быстрым движением раскрыла оконные дверцы. Она увидела вокруг себя совершенно незнакомое место. Не на улице посольского городка был теперь паланкин, а в каком-то тенистом большом саду, которого Лена никогда прежде не видела.

– Где я? Куда вы занесли меня? – в страшном испуге закричала она, тщетно стараясь отворить двери.

Но это не удалось ей. Дверцы паланкина оказались крепко заперты снаружи.

– Отворите же, выпустите меня! Где я? Как вы смели отнести меня не туда, куда приказано вам! – кричала Лена, всеми силами стараясь вырваться из паланкина.

Вдруг одна из дверец распахнулась, будто кто-то отпер её. Инстинктивно девушка кинулась в неё и очутилась в каком-то здании, тускло освещённом через маленькие окна под крышей. На одно мгновение Лена остановилась в недоумении, не зная, что ей делать. Потом она оглянулась, рассчитывая увидеть дверь, через которую она попала из паланкина в свою нежданную тюрьму. Но двери уже видно не было… Её успели бесшумно затворить, и Лена поняла, что она находится в плену, тяжёлом своей неизвестностью столько же, сколько и неожиданностью. Девушка в отчаянии громко рыдала, не надеясь даже, что её рыдания будут кем-либо услышаны.

– Не плачьте, Елена, успокойтесь! – прозвучал вдруг среди мрака чей-то голос, показавшийся, однако, знакомым. – Вы здесь в полной безопасности!

Лена вздрогнула от неожиданности.

– Кто говорит это? – воскликнула она. – Кто здесь?

– Верный друг!

– Если это так, то пусть он выпустит меня.

– Нет, пока это невозможно! Вы должны остаться здесь ради вашей же безопасности.

В сумраке откуда-то выступила фигура. Глаза Лены уже привыкли к полутьме, и она сейчас же узнала, кто это.

– Вань-Цзы! – вскричала она. – Это вы!

– Я, дорогая Елена!

Вань-Цзы – это действительно был он – подошёл к Кочеровой совсем близко, и девушка могла теперь даже разглядеть его грустную улыбку.

– Не сердитесь на меня, Елена, – говорил молодой китаец. – Вы, конечно, негодуете на меня за то, что я лишил вас возможности веселиться на французском балу. Но я сделал это только по необходимости.

– Это не необходимость, а насилие!

Вань-Цзы покачал головой.

– Когда не действуют убеждения, только и остаётся прибегнуть к силе! – заметил он. – Так гласит мудрость, которой много веков.

– Вы не смели так поступать! Выпустите меня сейчас же! Я буду жаловаться на вас! Какое вы имеете право держать меня в плену?

– Вы, Елена, не пленница здесь, а дорогая гостья. Никто не осмелится причинить вам вред… Но вы устали. Прошу вас, сядьте. Сейчас я освещу этот уголок.

Вань-Цзы сделал шаг к стене, и сейчас же вся комната оказалась залитой потоками электрического света. Лена осмотрелась по сторонам. Комната, где находились она и Вань-Цзы, была большая, высокая и обставленная на европейский лад. Обычного в китайских гостиных канга не было. Вдоль стен стояли европейские стулья, диван, стол. На стенах висели картины европейских художников. Всё было очень просто, но в самой этой простоте сказывался вкус.

– Где я? – повторила девушка.

– Вы у меня, Елена!

– Но скажите же мне, ради бога, что всё это значит? Я не хочу думать, чтобы вы, Вань-Цзы, с какими-нибудь целями решились прибегнуть к грубому насилию…

– У меня была одна только цель, Елена: сохранить вас в полной безопасности. И теперь я уверен, что это мне вполне удастся.

– Но что же мне может грозить?

– Может быть, смерть, а может быть, и худшее для женщины, чем смерть.

– Но что же? Оставьте загадки!

– Сядьте, Елена, и успокойтесь прежде всего! Дайте мне вашу руку, дайте смело, потому что моя рука – рука друга. Прошу вас, забудьте хотя бы на миг ваше негодование и уверьтесь, что вы здесь не пленница, а желанная гостья!

Голос Вань-Цзы звучал с такой искренностью, что Лена невольно поддалась его обаянию. В самом деле, чего ей было бояться этого человека, который – Лена это знала чутьём женщины – любит её более всего на свете, который всегда был с нею и с её семейством почтителен и деликатен. Если он поступил так, стало быть, имел для этого веские основания.

– Я верю вам, Вань-Цзы, – кивнула после минутного колебания девушка. – Но вы, наконец, должны раскрыть мне все свои тайны.

– Теперь я, пожалуй, могу сделать это, не подвергая вас опасности. Прошу вас! Садитесь здесь. Осмотритесь кругом. Может быть, вам придётся пробыть в этих стенах очень долго!