В пасти Дракона

— Молокане отличились!.. Им ружья дали, а они сложили их в свои телеги да и отъехали в кусты...

— Закон их запрещает!

— Какой там закон! По всякому закону русские люди должны Отечество защищать, а эти хуже баб...

— Вот то-то за них бабы и отличались... Утёрли им нос!

— И то сказать, у нас баба молодец, всем бабам королева!

Говорили они о действительно замечательном подвиге двух женщин — Настасьи Юдиной и её подруги.

Когда началась неожиданная бомбардировка, нужно было во что бы то ни стало собрать лодки на Амуре. Приходилось проделывать это под китайским огнём.

Никто из мужчин не решился. Тогда Юдина с подругой кинулись в воду, вплавь добрались до лодок и пригнали их к берегу. Женщины так стойко держали себя под выстрелами!.. Они не выказали и тени страха, когда пули Летали около них.

— Теперь им хоть Георгия дать, и то впору! — шутили «русские буры», как сами себя прозвали добровольцы.

Весь их страх прошёл. Над китайскими выстрелами они смеялись. Всё было успокоилось, когда вдруг по Благовещенску пронёсся новый слух...

В город во весь опор примчалось несколько крестьян из организованной ими дружины. Они Казались очень испуганными и, носясь по городу, кричали, что было мочи:

— Спасайтесь! Китайцы перешли за Зею!

Тут всем пришлось не на шутку смутиться. Дрогнули и самые храбрые. Да и было отчего.

Зея — река, впадающая в Амур выше Благовещенска, и притом как раз у Айгуна.

Переход китайцев через Зею указывал на то, что они через несколько часов всеми силами обрушатся на Благовещенск... А в том, что многим тысячам китайцев никакого труда не составив стереть его с лица земли, обратить в груды развалин — никто ни минуты не сомневался.

Вой, крик, шум, паника поднялись в городке.

— Батюшки, смерть подходит! — слышались вопли.

— Нечего пардону ждать от проклятых нехристей... Всех нас они перережут здесь...

Ах беда! Слышали, что длиннокосые делают?

Новый ужасный слух пронёсся среди благовещенцев... Слух казался достоверным, так как распустили его очевидцы...

По их рассказам, китайцы наголову разбили русских защитников Благовещенска и, взяв несколько десятков пленных, умертвили их после ужаснейших мучений.

— Уж как они терзали бедненьких, как терзали-то! — говорили «очевидцы». — Ноготки им повырывали, ушки пообрезывали, кипяточком обливали, а потом Жарить начали, всё равно как говядину, на сковородках... Мученики так и извивались, как жариться пришлось, а после того головушки им всем поотрубали и на колышках поразвешали, чтобы мы глядели на них да себе ждали такую же участь.

Рассказывали все эти ужасы простые крестьяне. Они были дружинники сформированной крестьянской дружины, и всем было известно, что их уже водили в бой против китайцев. Не верить им казалось невозможным.

— Господи! Что только будет! — метались в смертельном ужасе мужчины и женщины.

— Спасибо, что хоть на покаяние время дают! Надобно бежать, просить, чтобы собор открыли.

Находились и скептики.

— Да молодцы-то пьяны! — убеждённо говорили они, повнимательнее взглянув в лица вестовщиков и послушав их речи.

— Пьяны? Быть не может! — не верили перепуганные благовещенцы.

— Сами взглянете; в стельку!

Эти заявления не имели успеха.

— Пьяны? Так что ж! Как же военному человеку и не выпить! Кому же приятно на смерть идти!

В Благовещенске совсем приготовились к гибели. Кто был починовнее — забрался в губернаторский и казённые дома, кто попроще — в церкви и казармы; много народа побежало из города «в кусты». Жёны чиновников, благовещенская аристократия, готовились к смерти по-своему. Дамы запасались кто бритвой, кто револьвером...

— Живыми в руки извергам не дадимся, — торжественно объявляли они, эффектно потрясая своим оружием. — Смерть легка, и мы сумеем умереть с честью!

Заботливые маменьки, ещё и в глаза китайцев не видя, уже умоляли своих подруг застрелить детей, когда неприятели ворвутся в город. Даже «русские буры» в своих окопах смутились и присмирели. Короче говоря, весь Благовещенск приготовился к смерти, и всякий, кто мог, готовил дорого продать свою жизнь...

Как и всегда, оказалось, что у страха глаза велики.

Никогда и нигде китайцы и во сне не видали ни малейшей победы над русскими. На Благовещенск они даже и не думали идти, никаких истязаний «десяткам пленных» не делали.

Но как всегда, так и в этом случае, дыма без огня не было.

Тот небольшой отряд, что был послан по берегу Амура к Айгуну, совершенно благополучно и даже без выстрела добрался до поста, около которого были остановлены пароходом «Михаил», очутившимся под огнём китайцев, баржи.

Эти баржи были брошены без всякой защиты, но они оставались нетронутыми. Как их бросили, так они и стояли у берега...

Китайцев не было заметно. Длиннокосые засели в своей крепости, сидели там тихо и носу не высовывали. Отряд, не подозревая даже возможности иметь какое-либо серьёзное дело с неприятелем, совершенно спокойно расположился в зданиях поста на ночлег не выставили даже цепи. Да предполагалось, что это и не нужно, так как впереди поста, выше по Амуру, расположилась крестьянская дружина, которая, собственно говоря, и заменяла цепь.