В пасти Дракона

Цицикар, главный город Хей-Лунь-Дзянь-Шеньской провинции с населением более 70 000 человек. И генерал Ренненкампф не желал напрасного кровопролития, при котором пострадали бы мирные жители. Только ради этого, по столь свойственным русским людям милосердию и снисходительности к побеждённому врагу, он послал к дзянь-дзюню ультиматум, в котором требовал безусловной сдачи города на милость победителя. Срок для ответа он назначил часовой.

Шеу, поражённый, обезумевший от горя, получил этот ультиматум, и его безумная ярость вдруг сменилась безмолвием отчаяния. Он как-то весь затих, съёжился, ушёл в самого себя...

— Они предлагают мне сдать город и самому явиться к ним? — бледнея, произнёс он. — Что же! Посмотрим, что осталось у нас, и тогда решим этот вопрос.

Он захлопал в ладоши и приказал позвать к себе начальника всех сосредоточившихся в Цицикаре войск. Тот не явился. Вместо него в покое оказался один из гражданских секретарей Шеу. Он был необыкновенно бледен и весь дрожал.

Не обратив внимания, что пришёл вовсе не тот, кого он вызывал, Шеу отрывисто спросил:

— Сколько войск в моём Цицикаре? Можем ли мы дать сражение?

— Нет, о сопротивлении нельзя и думать!

— Это почему? — не понял Шеу. — Зачем ты здесь? Как ты смел явиться, когда я требовал фудутуна?

— Его нет!.. Его нигде не нашли...

Почему? Где же он? Найти Сейчас же!

Но ответа не было.

— Что? Где он? Отчего мы не можем сопротивляться?

— Войска уходят... уходят сами на юг... Они не хотят биться с непобедимыми русскими.

Шоу зашатался от гнева, из груди его вырвался стон.

— О, о... сопротивление невозможно! Последняя надежда исчезла... русские победили! — и этот гордый сановник недавно ещё могущественного богдыхана зарыдал, как дитя, в порыве ужасного отчаяния.

— Я... я один... Я пойду на русских... — прохрипел он. — Я поведу солдат!

— Поздно... Из Цицикара уже собралась депутация к русскому генералу.

— Зачем? Что им надо?

— Они пойдут просить пощады у русских... и ждут только вас.

— Меня? — в голосе Шоу послышалось бешенство. — Ждут меня! Я должен идти и нести покорность врагу, против которого выступил сам! Хорошо же! Хорошо! Если так, я готов... Русские получат меня...

Бледный от отчаяния, шатаясь, бормоча бессвязные фразы, Шеу кинулся в соседний покой, где был его кабинет. Его секретарь тихо подошёл к двери и стал глядеть в дверное отверстие. Он увидел, что могущественный так ещё недавно дзянь-дзюнь дрожащими руками достал из шкафчика тончайшую золотую пластинку, быстрым движением руки поднёс её к широко раскрытому рту и что было в лёгких сил стал втягивать вместе с пластинкой воздух.

Секретарь вдруг принял необыкновенно важный вид и отошёл от двери. Прошла минута, не более. Из кабинета донёсся шум, как бы от падения чего-то тяжёлого на пол, затем послышалась какая-то возня, хрипение, и всё стихло... Тогда секретарь широко распахнул дверь и заглянул в кабинет. Бездыханный Шеу лежал на полу. Золотая пластинка перекрыла дыхательные пути, и он задохнулся...

Указанного в ультиматуме часа ещё не прошло, а к генералу Ренненкампфу явились начальник китайского штаба войск в Цицикаре и депутация от населения города.

Вес смиренно просили пощады для своего города.

— А где же дзянь-дзюнь? — спросил генерал. — Отчего же его нет с вами?

— Он не придёт, а приедет! — отвечали китайские дипломаты и повторили просьбу о пощаде.

Ренненкампф обещал пощадить город и не трогать мирного населения; в то же время он послал приказание китайским войскам, выходившим из Цицикара на юг, остановиться и сложить оружие. Но те и не подумали повиноваться. Тогда из всех орудий отряда был открыт огонь по уходившим, а три сотни казаков были отправлены наперерез отступавшим. В то же время сотне казаков Гордеева было приказано захватить переправу через реку Нонни, на которой стоит Цицикар, и ударить в тыл китайцам, отступавшим перед войсками генерала Орлова, теснившими их со стороны Якши от Хайлара.

Преследование казаков обратилось в жестокий рукопашный бой. Дорога к югу на протяжении пяти вёрст была усеяна китайскими трупами. Продолжалось преследование до тех пор, пока китайцы не обратились в беспорядочное бегство.

Торжественно вступил в Цицикар Победитель. Когда генерал Ренненкампф был у ворот города, ему встретилась простая рогожная кибитка, на облучке которой рядом с возницей сидел чиновник. Генерал велел узнать, кто едет. В кибитке оказалось хладное тело несчастного Шеу.

Жители, очевидно, хорошо знали русских. Они оставались совершенно спокойными на своих местах и встречали русских с радушием, которого и ожидать нельзя было.