В пасти Дракона

— Эй вы! — крикнул он помощникам палача. — Отрубить голову этому старику!

Никто не двинулся с места.

— Вы получите хорошую прибавку к плате... Скорее!

Палачи только ещё отступили от жертвы.

Положение становилось неловким, зрители заволновались.

— Что это такое? Что случилось? — послышались возгласы.

Нужно было совершить казнь во что бы то ни стало.

В некотором отдалении за солдатами стояла кучка китайцев, насильно согнанных немцами для присутствия на казни.

Распорядитель экзекуции кинулся туда.

— Кто из вас хочет хорошо заработать? — кричал он. — Выходите! Нужно отрубить только одну голову, и плата будет выдана сразу!

Толпа молча отступила назад.

— Все вы будете расстреляны, если никто из вас не возьмётся! — кричал в бешенстве англичанин.

Вдруг толпа расступилась и безмолвно пропустила вперёд двоих молодых китайцев.

Это были Чи-Бо-Юй и Тянь-Хо-Фу.

— Мы, господин, готовы! — воскликнул первый.

— Тогда скорее!.. Ну, живо за дело!

В несколько прыжков братья очутились около Синь-Хо. Младший брат схватил его за косу, а старший с злорадным выражением лица поднял меч палача.

— Что, сын Дракона! тихо сказал он. — И на тебя нашлась рука!

— Делай своё дело скорее! — также тихо ответил Синь-Хо.

Чи-Бо-Юй опустил меч. Удар был нанесён неопытной рукой и причинил несчастному пустяшную рану. Раздались рыдания. Это плакали палач и его Помощники. Но вслед за первым ударом старший сын несчастного Юнь-Ань-О ещё шесть раз взмахивал и опускал меч, и наконец голова сына Дракона отделилась от туловища.

Казнь была исполнена. Европейский экзекутор протянул Чи-Бо-Юю и Тянь-Хо-Фу по крупной золотой монете.

— Вот вам! — с улыбкой сказал он. — Довольно?

Чи-Бо-Юй оттолкнул протянутую к нему руку так, что монета выпала из неё и покатилась прямо в лужу крови.

— Мы мстили за нашего отца! — сказал он. — А твоих денег за это проклятое дело нам не нужно.

— Ах вот вы как! — рассердился экзекутор. — Взять их! — приказал он солдатам. — Это бунтовщики!

Руки нескольких дюжих солдат сейчас же потянулись к братьям. Один из англичан, воспользовавшись моментом, наклонился, поднял окровавленную монету и с счастливым видом спрятан её в карман.

После этого палач мгновенно с одного удара отрубил голову Эн-Хаю.

Всё было кончено не только для Эн-Хая и сына Дракона, но и для сыновей Юнь-Ань-О. Европейские воины поняли по-своему распоряжение начальника: безоружные Чи-Бо-Юй и Тянь-Хо-Фу были сведены с площади в переулок и там заколоты штыками.

Зрители-европейцы разошлись с площади не вполне удовлетворённые.

— Что это такое! — негодовал Раулинссон, Всё это так скоро, так просто, нечего было и посмотреть!

— Подождите, мистер Раулинссон, успокоил его один из знакомых.

— Чего прикажете ждать?

— Вы же не скоро ещё уезжаете?

— Я? Нет. Теперь быть здесь очень выгодно... Вы знаете, я скупаю военную добычу и получаю хороший барыш.

— Так вот, значит, вы будете удовлетворены...

— Разве предстоит ещё?

— Да, немного покрупнее птицы. Наши настояли на казни нескольких мандаринов... Вот теперь вы, вероятно, будете удовлетворены совершенно...

— А скоро это?

— Если бы не Россия, то очень скоро.

— А что же Россия?

— Протестуют против казни! Изволите ли видеть, русские прониклись жалостью к китайцам, и несколько китайских голов, которые мы желаем отрубить, держатся на плечах только благодаря их упорству... Вы понимаете?

— Что же в этих головах русским?

— Они говорят, что это жестоко...

Раулинссон досадливо махнул жирной рукой, пальцы которой были украшены драгоценными перстнями, купленными за бесценок у мародёров-соотечественников.

— Эта Россия всегда мешает нам, — воскликнул он. — Я не понимаю, что ей только нужно. Здесь и так нет никаких развлечений... Право, ввиду этого одна-другая ловко срубленная китайская голова принесёт пользу всем томящимся скукой...

Кажется, если бы он был в состоянии, то бесчисленное множество китайских голов слетело бы с плеч в интересах скучающих европейцев.

LVIII СОЮЗНИКИ — КАК ОНИ ЕСТЬ

огда Николай! Иванович рассказал Лене и старикам о всём случившемся, то эти простые люди пришли в негодование.

— Эх, эх! — воскликнул Василий Иванович. Не ведают господа эти, что творят! Придётся им расплатиться за всё...

— Вы так Думаете, Василий Иванович? — спросил Шатов.

— Какое думаю — уверен! Вызнал я этих китайцев... Всё припомнят! Ну, тогда держись, Европа!

— Когда-то ещё будет это?

— Может быть, и не скоро, а может, это время и не за горами. Отольются кошке мышкины слёзы. Ох как отольются.

Лена приняла известие о гибели Синь-Хо сравнительно спокойно.

— Бедный, бедный! — прошептала она, грустно покачивая головой. — Жаль его мне, он всегда был так добр к нам с Уинг-Ти.

— Уинг-Ти теперь сирота, — осторожно заметил Николай Иванович.

— Ах да! Но я никогда не знала её братьев. Впрочем, во всём этом я усматриваю перст судьбы...

— Как так?

— В смысле возмездия.

— За что? Уж не за измену ли Родине?

Лена пожала плечами:

— Об этом я не смею судить. С одной стороны, они как будто действительно изменили, с другой — нет... Но вот их руки оказались в крови Синь-Хо...

— Они мстили за отца.