В паутине

Из ее жизни ушла красота. Она прожила годы в идиотском раю сосредоточенности на великой страсти. А ныне жизнь грубо образумила ее, сделавшись невозможно убогой, тусклой, голой, горестно пустой. Если бы Фрэнк никогда не вернулся, она могла бы продолжать любить его. Но она не могла любить пузатого, немолодого мужа Кейт и будущего отца ее ребенка. Жизнь, со всеми ее совершенствами и пошлостями, разноцветьем и однообразием, страстями и покоем, казалось, прошла мимо, смеясь над нею через плечо.

В клане только и говорили о свадьбах — Нэн и Ноэля, Гей и Роджера, Пенни и Маргарет, Маленького Сэма и вдовы Терлицик, и даже Донны и Питера. Потому что Питер снова вернулся домой и, по слухам, приехал он за Донной, чтобы вырвать ее из хватки Утопленника Джона. По словам дяди Пиппина Купидон трудился без отдыха. Среди всех этих разговоров о женитьбах и замужествах Джоселин ощущала себя пустым местом, никем, а менее всего одной из Пенхаллоу с испанской кровью, что значило чувствовать себя вдвойне никем.

Еще не совсем стемнело, не настолько, чтобы не видеть Лесную Паутину. Весь день холм был ясно виден на фоне низких серых туч. Сейчас он казался отрешенным и далеким. Сквозь штормовую хмарь светилось одинокое окно. Там ли Хью? Один ли? Наверно, он на самом деле очень любит Полин и хочет освободиться? Мысль о Полин была словно глоток яда. Полин навещала его, пока он лежал в больнице. Хотя, так же поступали прочие Дарки и Пенхаллоу, за исключением Джоселин, ее матери и тети.

Иногда, как сейчас, Джоселин охватывало чувство, что если она не сможет найти ответы на мучающие ее вопросы, то окончательно сойдет с ума.

Она не заметила миссис Конрад Дарк, пока не столкнулась с нею лицом к лицу у калитки. Джоселин вздрогнула, увидев перед собой эту высокую, темноволосую, неприветливую женщину. Затем остановилась. Она давно не видела миссис Конрад. И теперь, даже в сумерках, различила ее взгляд — исподлобья, словно та все еще вынашивала свою злость.

— Итак? — трагическим тоном спросила миссис Конрад. Стэнтон Гранди как-то заметил, что она всегда изъясняется трагически, даже когда просит передать ей перец. Но сейчас у нее имелась веская причина для трагического тона и веский объект. Она облокотилась о калитку и уставилась на Джоселин. Обе женщины были высокого роста, а Джоселин даже немного выше. Люди судачили, что главная причина неприязни миссис Конрад к Джоселин в нежелании, чтобы невестка смотрела на нее сверху вниз.

— Итак, это ты, Джоселин Пенхаллоу. Гм… очень элегантная… очень красивая… не столь молодая, какой была когда-то.

Джоселин вдруг забыла о приличиях. Словно она и миссис Конрад остались единственными в каком-то странном мире, где важно только то, что происходит в этот миг.

— Миссис Конрад, — медленно сказала она, — почему вы всегда так ненавидели меня… не только с того момента, когда я вышла замуж за Хью, а еще раньше?

— Потому что я знала, что ты недостаточно любишь Хью, — зло ответила миссис Конрад. — Я ненавидела тебя в день свадьбы, потому что ты не заслужила это счастье. Я чувствовала, что ты каким-то образом предашь его. Знаешь ли ты, что не было ни одной ночи с тех пор, когда я не молилась, чтобы какое-то зло упало на твою голову? И еще… если бы ты вернулась и сделала его счастливым… я… я бы простила тебя. Даже тебя.

— Вернуться к нему? Но разве он хочет этого? Разве он не любит Полин?

— Полин! Я бы желала, чтобы было так. Она бы не разбила ему сердце… она бы не сделала его посмешищем. Я молилась, чтобы он полюбил ее. Но она недостаточно хороша. У мужчин такие нелепые представления о красоте. Ты сразу поймала его… в западню своих золотых волос. До сих пор… до сих пор. Когда он, там на дороге, терял сознание, чуть не погибнув в аварии, он звал тебя… тебя, которая бросила и опозорила его… именно тебя он хотел, когда думал, что умирает.

Острая боль радости пронзила Джоселин. Но миссис Конрад не должна была этого заметить.

— И он не собирается продать Лесную Паутину?

— Продать Лесную Паутину! Иногда я боюсь, что он так и сделает… и уедет бог знает куда… мой дорогой сын.

Миссис Конрад прорвало. Кажущееся равнодушие Джоселин взбесило ее. Все сдерживаемая годами ненависть выплеснулась наружу. Она закричала, зарыдала, завыла, перегнулась через калитку и попыталась встряхнуть Джоселин. Короче говоря, разыграла такую сцену, что потом до конца дней своих, вспоминая о ней, проходила мимо невестки кротко и смиренно. Дядя Пиппин, который шел по дороге, возвращаясь от соседа, услышал ее крик и в ужасе остановился. Дрались две женщины, две из клана, точно из клана, поскольку поблизости жили лишь Дарки и Пенхаллоу. Должно быть, миссис Сим Дарк и миссис Юниус Пенхаллоу — они вечно бранились, хотя он не мог припомнить, чтобы они когда-либо устраивали столь бурную публичную сцену. Что, если услышит Стэнтон Гранди? Это следовало прекратить. Маленький дядя Пиппин доблестно припустил к калитке и попытался вмешаться.

— Ну… ну, — сказал он, — как неприлично!