В паутине чужих миров. Эвакуация (СИ)

Я хотел поскорее добраться до них и покарать как можно суровее.  Легко уклонившись от предназначенного удара, проводил взглядом очень медленно двигающуюся возле головы боевую дубинку, а чуть позже с силой ударил  кулаком в грудь  высокого воина со шрамами на лице. Назад  вырвал руку из его грудной клетки уже с трофеем – в моём кулаке продолжало биться чужое сердце. Я крепко сжал его так, что мгновенно выдавил остатки жизни бордовым ручейком и отбросил прочь.

- Оао! – заревел нечеловеческим голосом боевой клич южного моря и, используя инерцию тела напавшего на меня ещё одного полинезийца, сбил его с ног таким образом, что он в падении перевернулся через голову и спиной упал на выставленную ногу.  Громко треснул сломанный позвоночник.  Третьему мимоходом  снес дубинкой половину черепа.  От силы чудовищного удара  татуированное тело взлетело в воздух метра на два над землёй, с раскинутыми в стороны руками. Четвёртый попытался убежать, но я настиг его одним прыжком.

Похоже, я передвигался слишком быстро.  Для стороннего наблюдателя, для которого течение времени не изменило привычный ход, вся схватка уложилась в несколько секунд. Как позже мне рассказал Сергей, он видел лишь мою тень, некий материализовавшийся вихрь, на пути которого только успевали падать жертвы.

- Боги пришли! Боги пришли!  Оеха, сын Тангароа накормит всех нгаро! – закричал Макоа, продолжая с трудом отбивать выпады татуированных воинов. Всё-таки, несмотря на свой возраст, он оставался сильным и опасным бойцом.

Увидев, что я направляюсь к месту схватки и, не желая иметь за спиной столь сильного врага, полинезийцы остановились и повернулись ко мне так, чтобы не терять из поля зрения и Макоа. Тяжело дышавший вождь тоже не пытался напасть на них.

Гнев не утих. Он переполнял меня, четыре смерти не утихомирили и не накормили его. Я не мог себя контролировать.

- Оао! – открыл рот и с силой дунул на отступников. Они оставили старых богов, никто не защищал их, и теперь достойны были самой страшной смерти. Моё дыхание, явно подпитанное кем-то из подземных богов  вмиг  достигло их. Оно несло в себе только смерть. Кожа вместе с кроваво – бордовым желе, только что состоявшим из мышц и сосудов сорванным одеялом полетело куда-то в сторону деревьев.  С черепов сорвало скальпы, а глаза внутри глазниц лопнули.  Прежде чем превратиться в скелеты, они успели страшно закричать.

В ужасе закричали и белые пленники за спиной.

Кто-то не выдержал и на верху скалы. Судя по голосу, майор.  Конечно, то, что вы сегодня увидели зрелище отнюдь не для слабонервных.  Попробуйте объяснить увиденное, рациональные и циничные люди будущего с точки зрения  логики и науки.

Макоа же зрелище понравилось. Он экзальтированно упал передо мной на колени, протянул ко мне руки ладонями вверх и застонал:

- О, Оеха, сын Тангароа! Боги отныне бьются вместе с людьми, как в древние времена! Наступило время пророчеств!

Возвратив человеческую сущность, я  отвернулся от Макоа и направился к пленникам. Похоже, они совершенно забыли о своей наготе и даже не пытались прикрыть её.  Страх исказил их лица, а тела сотрясала дрожь. Теперь они боялись одного только меня.

  Женщину и девушку я не знал, а вот черты лица мужчины мне показались на удивление знакомыми.  Где же мы с ним встречались?

И вдруг я вспомнил, где его видел и улыбнулся. Ну, конечно же! Лесное озеро, где прекрасные нимфы богини подземного мира топили британских солдат.

- Том? Помнишь меня, Том? – спросил я его. Но он не ответил. Смотрел на меня остекленевшими глазами и молчал. – Ви зо аллес о кей, Том?

Знакомая фраза вернула память. Он вздрогнул, но почему-то перевёл взгляд за мою спину и секундная осмысленность, промелькнувшая во взоре, снова заменилась диким и паническим ужасом. Я увидел, как задрожали его губы.

Все страхи сказочной реальности  для молодого солдата хаоле  ожили в данной точке мироздания.

По тихой и красивой мелодии, необычной и до крайности волнующей я понял, кто приближается ко мне.  Улыбнулся ещё шире и обернулся к женщине или скорее даже существу, стилизованному под земную женщину, которое, тем не менее, любил всем сердцем.

Та Таха в свою очередь улыбнулась мне.  Вместе с ней приближалась и музыка.  На ней не было одежды, но в своей наготе она казалась более одетой, чем многие мои современницы, разгуливающие летом в майках с открытыми декольте и коротких шортах. Тем не менее, не желать её было нельзя. Она манила к себе каждым движением. Она казалась мне… совершенной. Как должна быть совершенна женщина, в которую ты влюблён.

- Не живой… Не живой… И не мёртвый… И не мёртвый, - запела она, показав в улыбке невероятно белые губы. Её лицо, волосы были на самом деле волшебными, вобрав в себя что-то невероятно экзотическое, мне не знакомое, что-то от полинезийцев, а многое и  от самых совершенных европейских дам. – Ты стал силён, ох, как силён! А я хотела, ведь я хотела накормить тебя… нгаро! Ты простишь меня? Ты простишь меня, не живой и не мёртвый?

- Конечно, прощу, Та Таха.