В паутине чужих миров

Моряк настаивал на том, что видел, как несколько ядер, выпущенных из пушек, точно попали в морское чудовище, но отскочили от него, как будто от каменной стены, не причинив никакого вреда монстру. Акула, не обращая внимания на ядра, набрала большую скорость и нанесла острым носом страшный удар ниже ватерлинии. Корпус «Корделии» оказался мгновенно пробит, и в трюм хлынула океанская вода.

Ещё дважды невиданных размеров разгневанная акула наносила сокрушительные удары по корпусу корабля. Бриг начал быстро тонуть. Палубу захлестнули волны, и матросы облепили мачты быстро погружавшегося в пучину корабля. Следом за корпусом под воду начали уходить мачты и все пытавшиеся спастись на них моряки оказались жертвами поджидавших в воде акул.

По приказу капитана на воду спустили две шлюпки, полные матросов, но едва шлюпки отплыли от тонущей «Корделии», как тут же были опрокинуты разъярёнными морскими хищниками. Не уцелел никто, за исключением одного члена команды, который лёг на живот на перевёрнутое днище шлюпки. Один за другим, на глазах несчастного, были разорваны все его товарищи, и моряк не мог рассказывать о пережитом спокойно. Каким – то образом во время бойни акулы не заметили его – он лежал на маленьком спасительном островке, не шевелясь и затаив дыхание.

Конечно, Джеймс не поверил ни одному слову уцелевшего моряка, но всё же записал неправдоподобный рассказ в судовой журнал. Наверное, парню просто сильно напекло голову солнцем или он наглотался солёной воды, а, может, чего-либо другого…

«Ладно, хватит бездельничать», – подумал Муррэй, поставил гусиным пером дату в журнал и решительно встал со стула. Он открыл двери капитанской каюты и, миновав довольно узкий коридор, по деревянной лестнице выбрался на палубу. Яркое Солнце на мгновение ослепило капитана, и он невольно прищурился. В Англии, вечной стране туманов, никогда солнечные лучи не заставляли людей прикрывать глаза, но ведь здесь совсем другой мир, совершенно непохожий на далёкую родину.

На палубе корабля суетились матросы, наводя блеск и чистоту. Довольный увиденным усердием, Джеймс перевёл взгляд на близкий берег. За полоской лазурной воды, в белой рамке прибрежного песка, весь обозримый горизонт занимала величественная и захватывающая дух, созданная природой сказочная панорама. Сплошной зелёной стеной непроходимые джунгли обозначили немалые размеры острова, из массива которых к чистым небесам тянулись высокие, синеватые из-за расстояния и туманов, вершины гор.

Прежде чем встать на рейд, Муррэй, как опытный моряк, послал шлюпку с несколькими матросами и мичманом на промер глубин. Когда шлюпка вернулась, капитан выслушал доклад мичмана и поставил бриг как можно ближе к берегу. Не теряя времени, Джеймс приказал произвести высадку десанта. Матросы с энтузиазмом и радостью встретили распоряжение своего капитана. Находившиеся на борту морские пехотинцы, значительно осложняли и без того тяжёлые условия жизни на корабле.

От «Сателита» к берегу направились шлюпки, наполненные людьми и различными грузами. В несколько приёмов все находившиеся на корабле солдаты и предназначенные им припасы были перевезены на песчаный берег. Пару шлюпок вытащили на песок рядом с кучами припасов, уложенных в тени деревьев. От временного лагеря к шлюпкам и обратно, размеренно и как-то важно, прохаживались двое выставленных часовых в красных мундирах.

Джеймс, услышав ругань, снова посмотрел на палубу. Здоровый боцман со скрученными на затылке в «свиной хвостик» волосами подгонял, где криком, а где и затрещинами, ленивых и нерадивых. Боцман Билли всегда трепетно следил за порядком на «Сателите». В воскресные дни Билли сгонял команду своими крепкими кулаками и такими же крепкими словами на мессу к корабельному священнику. На боцмана всегда и всюду можно было положиться, и сейчас он заставлял команду не двигаться, а летать по палубе, попутно выполняя всевозможные сложные задания. Как всегда, лишь один мичман бездельничал. Подросток благодаря своему званию, положению и надетой форме, обладал всеми правами офицера. Не до конца повзрослевший юный офицер, с мальчишеским хамством, всюду и везде пользовался своим привилегированным положением. Сидя на лафете коронады, он иногда, чтобы немного развлечься, подзывал к себе одного из «пороховых обезьянок» – юнг, или порой даже взрослых матросов, и, найдя предлог или вовсе без него, награждал неудачника хорошей оплеухой. Каждая такая выходка шалопая в офицерской форме очень веселила самого мичмана, боцмана и тех матросов, которых миновало внимание мичмана. Улыбаясь, Джеймс наблюдал за проделками мичмана, списывая беззаботное веселье шалостям молодости. Однако, подобные выходки, как это знал капитан, многих матросов задевали за живое, и пару человек только ждали удобного случая, чтобы поквитаться с зарвавшимся шутником.

– Билли, – подозвал к себе помощника Муррэй, – ты всё сделал, как я просил?

– Всё готово, сэр! – бодро отозвался боцман. – Джек, Джим, ко мне!