В пепел. Шпион

Лаис вздохнула так, что показалось — всхлипнула. Роши сжал кулаки, но промолчал, сдержался, А Скирн тут же, не давая себя прервать, продолжил:

— Что? — как-то очень странно хихикнул он с трудом проталкивая воздух сквозь гортань — словно то ли прокашлялся, то ли полаял. — Думаете, нашли динамит и все? Проблемы решили? Теперь только победа и фанфары? Хрен вам!

И сразу же, пока никто не успел сообразить, как на этот спич реагировать, скомандовал:

— Седьмой круг!

Рин вздрогнула, в одно текучее движение оказавшись на ногах, обвела комнату пустыми до невменяемости глазами и… эту команду выполнила: подхватила нож — с тумбочки, где резали пирог, и ударила в грудь своему отцу.

Дальше в лазарете начался ад!

Фэл, оказавшаяся ближе всего, не раздумывая, повисла на руке Норин, словно не заметившей этого. Дочка Сорвени не то что оттолкнуть себя не позволила, но даже на миллиметр сдвинуть не дала, и у медички возникло стойкое ощущение, будто она борется с каменной статуей…

Сарош кинулся к генералу, пытаясь одновременно и поддержать его, и убрать с линии атаки…

Раненный отец Литси, зачем-то начал вставать, но вместо этого с грохотом опрокинул стул возле кровати…

Лаис в ужасе прижала ладонь к губам, но слава всем богам, так осталась сидеть на месте, не вскакивая и не включаясь в общий бардак. Как и бабушка Шарот, тоже не сдвинувшаяся с места…

Но что самое удивительное, не сдвинулся с места Сорвени, которому, по всем расчетам, уже полагалось валиться на пол, заливаясь кровью. Вместо этого он застыл в центре монументом не горя даже, а гнева. И не сводил глаз с беснующегося унтера, который тоже успел сообразить — что-то идет не так, и орал теперь эту странную фразу как заведенный, прерываясь лишь на хохот. И после каждой его команды Рин с видом механической куклы наносила удар. Точный и выверенный. В грудь стоявшего напротив отца. Но с каждым разом попадая все выше и выше и неотвратимо подбираясь к горлу.

— Седьмой круг!

Удар. Хохот.

— Седьмой круг!

Удар. Хохот.

— Седьмой…

— Хватит!!!

И тишина. Полная и гулкая до звона в ушах. И в этой жуткой тишине Рин, так и не выпустившая нож, начинает медленно разворачивать его лезвием к себе, отводя кисть так, чтобы размах был больше…

Первой успела всё-таки Фаэлин, и так уже висевшая у девушки на руке. С визгом, от которого заложило уши, она вцепилась той в локоть, упираясь обеими ногами в пол. А затем генерал, словно очнувшись, не церемонясь влепил дочери кулаком по пальцам и клинок с веселым дребезгом заскакал по плиткам пола. Впрочем, очнулся не только он.

— Фэ-эл… — Норин неверяще, но уже вполне осмысленно смотрела на собственную руку, из которой только что выбили оружие. — Ты чего так кричишь?

Ресса всхлипнула, схватилась за живот и начала медленно оседать на пол. Упасть не успела — Красавчик оказался проворнее. Отцепившись от генерала, он подхватил жену на руки и донес до свободной постели.

— Па-ап… — ровной с той же интонацией повторила девушка, глядя уже на отца, но все еще продолжая стоять там, где стояла. — Что-то случилось? Да?

— Все в порядке, Рин, — откликнулся тот, тоже оставаясь неподвижным, словно боялся, что от лишнего слова потеряет равновесие. — Все в порядке.

— Уверены?!

Все как по команде обернулись на голос, потому что узнали его — именно этим металлическим тембром было сказано то самое «Хватит!». И увидели бабушку Шарот, как-то очень мирно и даже мило продолжавшую держать в руках блюдечко с пирогом. Вот правда вилочка… Вилочка сейчас торчала в глазнице Скирна. Мертвого. Безнадежного мертвого. Кто-то громко сглотнул. Кто-то, похоже, собрался выбежать за дверь…

— Уверены, спрашиваю? — как ни в чем не бывало уточнила пожилая леди, показывая на Фэл. — А по моему, она рискует потерять ребенка!

И в один момент всем вдруг стало не до мертвого унтера, о котором старательно забыли, наперегонки бросившись к кровати рессы и предлагая всевозможную помощь. А когда вспомнили… Нет, никаких вилочек там уже и в помине не было. Зато лицо оказалось аккуратно прикрыто краем простыни. И все немедленно сделали вид, что все так и должно быть. Ну умер человек в госпитале… Ну, бывает…

А с Фаэлин, кажется, обошлось — через пару минут краски начали медленно возвращаться ей на лицо. Но самое удивительное — обошлось с генералом. Когда упирающегося министра обороны в третий раз попытались запихнуть на свободную койку, он в раздражении рванул пуговицы мундира, продемонстрировав всем желающим тонкую пластину кирасы, пристегнутую под сукном, и вернулся к дочери, с которой все как раз «не обошлось».

— Что, Лаис, опять твоя заслуга? — тихонько поинтересовалась госпожа Шарот после этой пантомимы. — Нюх?

— Нет, это не я, — немедленно открестилась та, размазывая по лицу беззвучно и безостановочно текущие слезы. — Это идея Валента. Он настоял. Не понравилось ему сочетание слова «смерть» и имени генерала.