В переплете Книги Знаний (СИ)

- Оно и верно! – согласился велит. - Ты бы его видел! Выглядел он просто ужасно – прямо насквозь просвечивал!

- Давай так, - предложил Ленон. - Мне весь хлеб, а тебе все мясо.

- Без хлеба мясо плохо жуется. Я так и язык прикусить могу! – запротестовал Гаузен.

- А ты не захватил еще чего-нибудь не мясного? – с надеждой поинтересовался Ленон.

- Соль… и спички! – только и мог, что ответить Гаузен.

- Ну, может, хотя бы пару корочек надбавишь? - предложил Ленон.

- Чего мне вообще с тобой делится? Сам же сказал, что хлеб не твой! – возразил Гаузен, которого скудное питание в монастырях и замке приучило любить разнообразие в еде.

- Но ты ведь его… украл, - смущенно напомнил Ленон.

- Если отказываешься есть ворованное, то верни свою долю! И вообще, меньше ешь - вкусней еда! Мне это часто в монастыре повторяли! – рассердился Гаузен.

- Жадина-говядина, – не выдержав, обиженно пробурчал Ленон, вгрызаясь в краюху.

- Вообще-то говядины мне совсем не жаль, - не согласился Гаузен. - К тому же, мне нужны силы для возможного сражения. А кто съест половину ужина, тот и воевать будет вполсилы.

Ленон, напуганный подобной перспективой, замолк. А Гаузен подумал, что если Ленон будет постоянно с ним спорить и не слушаться, то это затруднит путешествие им обоим. Похоже, что пришелец из другого мира попросту не представлял всех опасностей, с которыми, возможно, им обоим предстоит столкнуться.

«Не хочется разбивать парнишке сердце и портить ему отдых, но иначе он просто здесь не выживет» - подумал Гаузен, но решил пока отложить этот нелегкий разговор и спокойно поесть.

- Что же у вас хлеб квадратный? – поинтересовался вдруг Гаузен.

- Не квадратный, а прямоугольный, - пояснил Ленон, который любил точность в деталях.

- Чего-чего? – не понял Гаузен. - Какой угольный? Прямо из угля что ли делается? Вот почему он весь из себя черный, а не белый.

- Если тебе не нравится - можешь не есть, - с надеждой предложил Ленон.

- Если бы у меня только был выбор! - сокрушенно покачал головой Гаузен.

- Все лучше, чем есть мертвечину, - попытался успокоить себя Ленон, пережевывая свой скудный ужин.

- Чего-чего? – ошарашено переспросил Гаузен, не поверив своим ушам.

- Это я так про себя называю любое мясо – колбасу, ветчину, котлеты, - пояснил юноша. - Да и «ветчина», собственно, это и есть сокращение от «мертвечины».

- Ну, спасибо, Ленон, у тебя талант портить людям аппетит, - недовольно пробормотал Гаузен, но от еды отказываться не стал. Наевшись, он решил, что время серьезного разговора с Леноном настало:

- Послушай, Ленон. Тебе, наверное, пришла в голову идея, что я тебе это все подстроил. Это не так! Я вообще не любитель доставлять кому-либо неприятности! Особенно Леканту, – добавил про себя Гаузен и внутренне содрогнулся. - Я думал, что ты отправишь меня и книгу в родной мир, а сам останешься у себя, счастливо маша рукой тому пустому месту, где я только что был. Но все пошло наперекосяк! И я не собираюсь оставлять тебя в лесу, как в одной известной сказке. Но нам придется преодолеть предстоящий путь вместе. А после этого ты отправишься обратно к себе домой. Я даже напишу твоему Савушкину объяснительную записку, почему ты задержался. Ты согласен?

Ленон неуверенно кивнул. Выбирать ему было не из чего, и он чувствовал себя заложником обстоятельств.

- Но чтобы слаженно работать вместе, - продолжил Гаузен. - Надо сначала распределить обязанности. Это плохая новость. А хорошая в том, что никакого списка тебе запоминать не придется. Просто делай все, что я скажу, и не спорь. И вообще, если кто тебя спросит, говори всем, что ты мой слуга.

- Почему это слуга? – возмутился Ленон. - Я работник интеллектуального труда!

- Ну, никто не мешает тебе быть … Умным слугой! – поправился Гаузен, не видя в своем предложении ничего оскорбительного.

- Это не меняет сути дела! – настаивал Ленон.

- Но ведь ты и раньше помогал! – напомнил Гаузен.

- Но это была другая помощь, - уточнил Ленон.

- Так это же не навсегда! И вообще, ты так визжишь, будто тебя дрессированной обезьянкой назначили! Как будто я буду тебя заставлять ковырять у меня в носу! – убеждал, как мог, Гаузен.

- Все равно это унизительно! – упрямился Ленон.

- Ты говоришь – унизительно, а я говорю… спасительно! - изобразил Гаузен эффектный жест руками, приподняв их вверх, будто обращаясь к какому-то божеству. - Если я сам буду тащить свои вещи, у меня руки устанут. А чем я, по-твоему, буду обороняться? Может, ты не слугой, а моим телохранителем хочешь стать?

- В случае беды можно будет позвать на помощь… - неуверенно протянул Ленон.

- Да о чем ты говоришь! В лесу никто не услышит твой крик! А в городе, если позвать стражу, еще неизвестно, кого схватят, - прибавил про себя Гаузен.

- Разве нельзя придумать что-то еще… - пытался найти для себя другие возможности Ленон.