В переплетении слов (СИ)

Расходились крайне неохотно. Дети радостно трепали Бродягу, который терпеливо сносил все эти ласки, некоторые набирались смелости и подходили к Блэку, который со смехом позволял многим из них попробовать что-нибудь сыграть на гитаре. Дети возвращались к своим родителям необычайно счастливыми и с улыбками махали Бродяге и Сириусу, поздравляя всех с Рождеством. Некоторые из взрослых тоже решились подойти к Блэку. Кто-то просто хотел пожать ему руку, и Блэк пожимал, из-за чего первый очень взволнованный молодой человек чуть не потерял сознание, не веря в такую удачу. Были те, в ком находилось достаточно наглости, чтобы попросить автограф и даже задать вопрос. Многие из них бросали заинтригованные взгляды в сторону Гермионы, которая все это время опиралась на спику скамейки, стоя за спиной Сириуса. Если люди задерживались рядом с Сириусом слишком долго, то обязательно вмешивался кто-то из его близких, успешно напоминая задержавшимся личностям о том, что пора куда-то сдвигаться.

— Мне теперь крайне интересно, как отреагируют все эти люди, если узнают, что их любимый писатель один из рок-кумиров нулевых, — звонко смеялась Тонкс, когда они все возвращались в дом.

— А уж как отреагируют студенты Хогвартса, когда узнают, что виртуозный клавишник рок-группы — великий и устрашающий профессор Снейп, — подхватил смех племянницы Сириус, за что тут же получил снежком в голову от того самого Снейпа. Впрочем, на хорошем настроении Блэка это никак не сказалось.

Пока все толпились в коридоре, пытаясь разуться и снять верхнюю одежду, родители Гермионы заметили, что им стоит собираться, иначе они могут так и не добраться до Бирмингема. Когда они собрались сказать что-то хозяину дома, возможно, поблагодарить его за приглашение и поздравить на прощание с Рождеством, Сириус не дал сказать им ни слова, заявив, что в его доме предостаточно гостевых комнат. Джейн и Говард были поражены таким радушием, а Сириус будто бы и не заметил их попыток что-то произнести, направившись в гостиную и крича Лили о том, что сам уберет все со столов, а гости могут расходиться по комнатам. Гермиона, решив избежать еще одного неудобного разговора с родителями, ускользнула следом за ним, предложив Сириусу свою помощь. Грейнджеров ловко увел за собой Гарри, послав подруге понимающую улыбку.

— Ты тоже можешь занять любую гостевую комнату, — внезапно произнес Сириус, когда все тарелки с остатками еды были распиханы по полкам холодильника, и они загружали посудомоечную машину первой порцией грязной посуды.

— Ты сам этого хочешь или что-то заставляет тебя думать, что это будет нормально? — удивленная его словами, выпалила Гермиона. Такое предложение казалось более чем странным, после нескольких совместных ночей и признания в любви. Грейнджер сильно сомневалась в том, что количество людей в доме могло заставить Сириуса вспомнить хоть о каких-то приличиях, но присутствие двух определенных людей вполне могло заставить его выдать нечто подобное. Сириус тяжело вздохнул и устало прислонился к столу, сжав переносицу и на мгновение скрыв лицо завесой темных волос.

— Очевидно, что твои родители все еще не готовы принять сам факт существования наших отношений. Конечно, они стараются, но одного дня, тем более такого, для этого недостаточно, — собравшись с мыслями, негромко заговорил Сириус, первой же фразой подтверждая догадки Гермионы. — В любом случае, они точно плохо воспримут мысль о том, что у нас все зашло гораздо дальше объятий. Не то чтобы меня особо волновало чье-то мнение, мораль, нравственность и прочие сомнительные понятия, но…

Гермиона слабо представляла, что еще могло сорваться с этих тонких губ, да и не особо была заинтересована в продолжении, а потому решительно прервала все его слова настойчивым поцелуем. Сириус изумленно промычал что-то нечленораздельное, но его пальцы уже впутались в растрепанные кудри. Стоило Гермионе игриво куснуть его за губу, как он сам охотно ответил на поцелуй. Длинные пальцы настойчиво сжали каштановые пряди, несильно оттягивая их назад, и она скопировала это движение, вцепившись в черные волосы Сириуса. В этот раз напирала Гермиона, что было для нее чем-то новым, и потому лишь сильнее распаляло. Заставляя мужчину сильнее прижиматься к столу, она сама вжималась в него своим телом, скользила второй ладонью вниз по худому телу, задержавшись на ремне и уверенно спустившись ниже.