В переплетении слов (СИ)

Ночь Гая Фокса оказалась довольно веселой и запоминающейся. Джинни радовалась тому, что Грейнджер в этом году не заперлась в комнате со своими книгами, Рон, присоединившийся к подругам в парке перед самым началом главного шоу, тоже удивился присутствию Гермионы. К счастью, теперь он не вел себя как придурок и даже напомнил Грейнджер того самого парня, в которого она, как ей тогда казалось, была влюблена. Конечно, Рон по-прежнему оставался грубоват и не слишком следил за языком, но дружелюбия в нем заметно прибавилось. Гермиону даже начало преследовать ощущение, что парень в любой момент попросит помочь с домашним заданием, настолько сильно он напомнил ей об их школьных буднях. Джинни изменения в поведении брата явно не особо волновали, но она не удержалась от вопроса о Гарри, которого в этот раз не было вместе с Роном. Старший Уизли лишь пожал плечами и пробурчал что-то о совместном праздновании с родителями и их друзьями.

В целом, эта Ночь Костров и Фейерверков была одной из лучших в жизни Гермионы. Наблюдая за яркими огнями в небе, за веселящимися вокруг людьми, Грейнджер ощущала давно забытый восторг и легкий трепет. Казалось, что она снова вернулась в детство и впервые приняла участие в традиционном празднике своей страны. И уже не имели значения никакие исторические подтексты и прочие мелочи. Важными были лишь чувства счастья и радости, которые можно разделить со своими друзьями. Позвонив своему незнакомцу на следующий день во время тренировки Джинни, Гермиона первым делом поблагодарила его, и услышала в ответ удивительно мягкое, почти ласковое: «Не за что!»

Первые две ноябрьские недели протекали удивительно неторопливо, словно даря студентам шанс надышаться перед началом зачетов и ежедневных стрессов из-за сессии. Но пока казалось, что до декабря еще далеко, и студенты по большей части валяли дурака, а не учились. Все вокруг напевали какую-то прилипчивую песню, слова которой запомнились даже Гермионе. Причем в этой песне даже был довольно глубокий смысл, но Грейнджер сомневалась в том, что кто-то еще обратил на это внимание. Профессора загружали все большим объемом теорий и всевозможных заданий. А Джинни пребывала в скверном расположении духа из-за окончания футбольного сезона и проигрыша той команды, за которую она болела на последней игре.

С каждым днем Гермиона все чаще разговаривала со своим незнакомцем, но при этом у них все равно находились срочные темы, требующие обсуждения во время уроков или в середине ночи, и потому звонки никак не влияли на количество сообщений или на их длину. Гермиона так и не вернулась к вопросу о кличке Бродяги, созвучной с обращением Люпина к своему другу. Она так же не стала рассказывать своему собеседнику о том, что смогла узнать о Доркас Медоуз и о своих выводах относительно личности самого собеседника. Как ни странно, но подбирать осторожные фразы и следить за словами не было необходимости, потому что стоило Гермионе услышать в динамике телефона хриплый мужской голос, как все догадки и гипотезы куда-то исчезали и не появлялись до конца разговора, если не дольше.

— Ну как, готова к бою с чокнутыми фанатками? — бодро произнесла Джинни в один из обеденных перерывов, отрывая Гермиону от написания ответа. Сегодня они рассуждали об оборотнях и других людях, превращающихся в животных. Грейнджер на самом деле не смогла бы внятно объяснить, как их разговор дошел до такого, но подозревала, что все началось с сообщения, в котором ее незнакомец пожаловался на невозможность превратиться в зверя и просто сбежать.

— Не уверена, что поняла тебя, — оторвав взгляд от экрана, нахмурилась Гермиона.

— Во «Флориш и Блоттс» в эту субботу встреча с твоим любимым писателем. Как ты могла забыть? — с притворным ужасом воскликнула Джинни и широко улыбнулась, когда подруга нахмурилась еще больше. — Он этой осенью просто нарасхват! Сначала посетил детскую больницу в сентябре, потом выступление в старшей школе при Оксфорде в конце октября, а теперь вот чтения в книжном магазине. Мы просто обязаны попасть туда хотя бы на этот раз! — позабыв о своем обеде, убежденно провозгласила Уизли.

— Во-первых, в субботу у нас занятия, — нервно покосившись на свой телефон, твердо заговорила Гермиона. — Во-вторых, ты прекрасно знаешь, что я предпочитаю восхищаться творчеством… этого писателя издалека. — После того, как Грейнджер рассекретила личность своего телефонного собеседника, произносить вслух имя любимого современного писателя у нее почему-то никак не получалось. Словно она каждый раз натыкалась на какую-то непреодолимую преграду.

— Я все рассчитала: если мы уйдем во время обеденного перерыва и успеем добежать до метро за три минуты, то опоздаем не больше, чем на пять минут, — явно не собираясь продолжать слушать оправдания Гермионы, нетерпеливо отмахнулась Джинни. — К тому же не смей меня обманывать! Я ведь знаю, что у тебя в телефоне есть его фотографии, и ты читаешь каждые свежие статьи о нем. Разумеется, ты хочешь получить его автограф, просто упрямишься, не желая быть похожей на остальных его фанаток.