В переплетении слов (СИ)

— Я поклонница его творчества, а не привлекательной внешности, — недовольно фыркнула Гермиона и вернулась к написанию ответного сообщения.

— Однако то, что он красавчик, ты не отрицаешь! И между прочим, он действительно достаточно умен, — переведя взгляд на свою тарелку, как бы невзначай заметила Джинни. — Полумна показала мне запись его октябрьского выступления в школе. Сначала он почти играючи рассказывал о поэзии, причем так ярко, что мне захотелось попробовать написать стих. А в конце он умудрился рассказать о цикле Карно так, что даже самый последний тупица смог бы понять, что это такое! Понимаешь, к чему я клоню? Это же из области физики! — уже более настойчиво продолжала разглагольствовать Уизли.

Услышав последние слова подруги, Гермиона чуть не выронила телефон. Она, конечно, была убеждена в том, что в ее выводах не может быть ошибки, но до этого самого момента еще существовала возможность того, что вся эта теория окажется в корне неверной. Теперь же альтернативных вариантов не оставалось, потому что Грейнджер искренне сомневалась в том, что мог найтись еще один человек, который связал бы физику и литературу.

— В конце концов, Сириус Блэк, может, и кажется довольно самовлюбленным, но уж точно не похож на Локонса, — тем временем говорила Джинни.

— Он его полнейшая противоположность, — сумрачно пробурчала в ответ Гермиона, скользя взглядом по тексту нового сообщения.

История с Локонсом стала для Гермионы главным разочарованием в двенадцать лет. Этот писатель был довольно популярен около десяти лет назад, но вся его слава закончилась после того, как на полках книжных магазинов появилась первая книга Сириуса Блэка. Сейчас каждый знал о том, что Локонс воровал чужие идеи, целые тексты, и выдавал их за свои творения. Гермионе было почти тринадцать, когда этот факт стал общим достоянием, а Локонс превратился в посмешище. Примерно в то же время она решила сменить жанр фэнтези на научную фантастику и тогда же познакомилась с творчеством Блэка. Она действительно читала все статьи, где он упоминался, у нее были все изданные книги, и Гермиона правда хотела бы посетить хоть одну встречу с этим автором, которые устраивали разные магазины. Но после истории с Локонсом предпочитала разграничивать интерес к творчеству и интерес к самому писателю, боясь снова разочароваться в любимом авторе. Во всяком случае, до этого года Грейнджер точно опасалась именно этого. Теперь же ей вдруг захотелось наконец взглянуть хотя бы издалека не только на любимого автора, но и на человека, с которым она так много общалась в последние дни.

— Я подумаю о субботе! — пообещала Гермиона, когда они с Джинни покидали столовую. Уизли удивленно подняла брови, но тут же радостно заулыбалась и крепко обняла подругу, прежде чем побежать в сторону своей аудитории. Гермиона снова посмотрела на свой телефон и нервно сглотнула, медленно осознавая, на что именно она только что согласилась.

Суббота наступила слишком быстро и слишком не к месту. Все утро Гермиона была напряжена до предела и пыталась найти веский предлог, чтобы отказаться от участия в затее Джинни. От нервных размышлений ее отвлекла завязавшаяся с незнакомцем беседа о книгах Лавкрафта. Она решила не делиться с ним планами на вторую часть этого дня и была безумно этому рада, потому что так он хотя бы не будет ожидать этой встречи и даже не предположит, что среди его поклонников может оказаться та самая девушка, с которой он так часто общался. Однако Гермиона не могла перестать думать о том, что ее телефонный собеседник может готовиться к своему выступлению в тот самый момент, когда она набирает ему очередное сообщение.

Как только прозвенел звонок, сообщающий о начале обеденного перерыва, Гермиона покинула кабинет самой первой и почти бегом направилась в сторону выхода, сама толком не зная, чего хочет больше: успеть сбежать от Джинни или как можно скорее оказаться в метро. Она довольно ловко лавировала между студентами, попутно набирая сообщение подруге о том, что движется в сторону выхода. Но в какой-то момент удача отвернулась от Гермионы, и на ее пути возникли верные подпевалы Паркинсон. Они как-то подозрительно-довольно ухмылялись и не позволяли Гермионе пройти, а сама Грейнджер была слишком загружена своими переживаниями по-поводу предстоящего мероприятия и потому не сразу обратила внимание на появление предводительницы этой шайки у себя за спиной. На самом деле Грейнджер даже не сразу поняла, что именно происходит, когда Паркинсон вдруг с притворным сочувствием начала извиняться и, пообещав все исправить, запутала кудри Гермионы настолько сильно, что это наконец-то заставило девушку обратить внимание на то, что происходило именно в этот момент.

А случилось то, что Паркинсон плюнула в волосы Грейнджер жвачку и сделала все, чтобы от нее было невозможно избавиться. Довольная своей выходкой, Паркинсон злобно заулыбалась, а ее подпевалы противно захихикали. Весь ужас произошедшего добирался до сознания Гермионы как-то очень медленно.