В переплёте

Словом, Нобелевский комитет загадочен и полон сюрпризов. Да вот, к примеру, премию мира в 2015 г. получила организация «Квартет национального диалога в Тунисе» «за решающий вклад в создание плюралистической демократии в Тунисе вскоре после “жасминовой революции” 2011 года». А мы было гадали, кто же получит: Абу Бакр аль-Багдади или сенатор Джон Маккейн. Хотя, по слухам, главной претенденткой до последнего оставалась Ангела Меркель, которая для этого очень старалась и даже фотографировалась с африканскими беженцами. Но премия досталась революционерам. Причём не только премия мира, но и премия по литературе, присуждённая русскоязычной писательнице из Белоруссии Светлане Алексиевич. Впервые постсоветский литератор, да ещё пишущий на русском языке отмечен Нобелевским комитетом. С чем, конечно, мы поздравляем и союзную республику, и лично Светлану Алексиевич.

Но сюрпризы на этом не заканчиваются. Дело в том, что Нобелевская премия, вопреки завещанию её учредителя, вручается не просто так, а с формулировкой. Сам Альфред Нобель распорядился вручать премии «тем, кто в течение предыдущего года принёс наибольшую пользу человечеству». В частности, литературная премия, по желанию Нобеля, должна вручаться «тому, кто создаст наиболее выдающееся литературное произведение идеалистического направления». Однако Нобелевский комитет с первых же лет существования откровенно игнорирует заветы своего учредителя, о чём говорит и тот факт, что первая же премия, вручённая при жизни Л.Н. Толстого, присуждена была французскому поэту А. Сюлли-Прюдому. Витиеватыми формулировками Нобелевский комитет всякий раз объясняет свой странный выбор и заодно отводит нарекания. Если кому-то не нравится язык или сюжет романа «Доктор Живаго», то ведь премию дали не за язык и не за сюжет, а «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и в области великой прозы». А заслуги, как известно, могут быть самыми разными. Так вот, за какие надо заслуги, за такие и дали…

Или Барак Обама удостоился премии мира «за огромные усилия по укреплению международной дипломатии и сотрудничества между народами». В конце концов, даже не будучи президентом США, человек может прилагать усилия по укреплению сотрудничества между народами. Попробуйте возразить.

Светлана Алексиевич – автор документальной прозы и публицистики, что тут же стало поводом для упрёков в адрес Нобелевского комитета. Как отметил журналист Михаил Бударагин: «Если же мы полагаем литературой метод создания убедительного художественного мира посредством обращения к языку, то любой текст Алексиевич – не более литература, чем инструкция к утюгу». Но уважаемый журналист погорячился. Прежде всего, литература – это вовсе не метод, а вид искусства. Кроме того, «создание убедительного художественного мира» относится именно к художественной литературе. Однако Нобелевский комитет присуждает премию по литературе, а не премию по художественной литературе. Поэтому наградить могут и прозу, и стихи, и публицистику. Не будем забывать и про формулировку. Ведь Светлану Алексиевич наградили не за «создание убедительных миров», а «за её многоголосное творчество – памятник страданию и мужеству в наше время». Почти по Пушкину:

«…Что чувства добрые я лирой пробуждал, / Что в мой жестокий век восславил я свободу / И милость к падшим призывал…»

В том, что творчество Светланы Алексиевич и в самом деле многоголосно, мы ещё успеем убедиться. Пока же остановимся на «памятнике страданию». Нобелевский комитет уверяет, что белорусская писательница воспела страдания и мужество современников, с чем, конечно, нельзя не согласиться. Например, книга «У войны не женское лицо» (1985) посвящена женщинам Великой Отечественной войны. Книга «Цинковые мальчики» (1989) – войне в Афганистане. «Чернобыльская молитва» (1997) – трагедии в Чернобыле. Автор сосредотачивает внимание на катастрофах XX в., затронувших всю или почти всю страну (Советский Союз и впоследствии то, что от него осталось). Она пытается понять природу страданий, исследовать причину их возникновения, что, конечно же, является серьёзным замахом. «Философия страданий и жертвенности» – да ведь это тема философского трактата! Но постичь глубины и высоты заявленной темы автору так и не удалось. Перечислить страшные факты – ещё не значит осознать природу зла. В книгах Светланы Алексиевич действительно все страдают и мучаются, но вывод, к которому приходит автор – не нов и банален: виновником страданий является государственная машина. Помнится, ещё в школе учили: «Государство – это аппарат насилия». Но и сами страдальцы тоже не безвинны, поскольку для того, чтобы прекратить страдания им не хватает культуры. Они от природы – варвары, их мнимая жертвенность есть не что иное, как проявления дикости. Такое впечатление, что Светлане Алексиевич очень хочется призвать к выдавливанию из себя раба. Но это было бы слишком явственным эпигонством.