В период молодости

Часть бывших перед ним икон висит вниз головой,

А часть мерцает…

Старик стоит на своем месте, и страх его переполняет.

Он видит, как одна из них зажглась в конце стены,

Через мгновение сгорает.

Он слышит ветра шум и стон, хотя во храме нет окон…

И света нету от свечей, хоть ими нынче храм был полон…

Иконы, по приказу словно, все, что оставалися на стенах,

Упали разом, и мгновенно застыла кровь у старца в венах.

Все загорелся, зажглися! Как будто адским пламенем объяты…

И хладом веяло от них.

Вокруг же нету виноватых…

И тут, как будто ото сна – в глазах в мгновенье потемнело,

Все озарил свет от свечей, старик привстал с коленей смело.

Все стало прежним и знакомым, и словно не происходило ничего,

Иконы вроде все на месте висят уже давно.

И снова, вновь метаморфозы – опять погас повсюду свет.

И в центре зала, у иконы вдруг возникает силуэт…

Какой-то странный блеклый образ и как в тумане, в дымке весь,

Он сам хоть красный, очень яркий, вокруг него огни… то там, то здесь.

Но так вот длилося недолго – огни погасли рядом с ним,

И стал он жгуче-жгуче черным, как от резины жженой дым.

…Священнику ничто не оставалось, как наблюдать за чудом тем,

Он ничего не мог поделать, он лишь смотрел, был глух и нем…

И вот из дыма в центре зала, как из-за двери выходя,

Пред стариком явился парень, прищурившись слегка…

Он был неплохо даже сложен, одет красиво, как богач…

В руке его был левой зонтик, а в правой – трость и плащ.

Костюм из легкой тонкой ткани – совсем как шелк почти…

В туфлях, начищенных до блеска,

Жилетка и очки…

Он все смотрел на старика. Потом минуту постоял,

Прищурился опять слегка и тихо так сказал:

«Чего ж ты смотришь на меня?

Старик, неужто не заметил,

Что я устал, я был в пути.

Ты так вот меня встретил?!

Чего молчишь, как истукан?

Сидишь здесь полулежа?!

Ты что сегодня днем был пьян?

Вот так встречать негоже!»

Еще секунду подождав, он сбросил плащ и зонтик,

Затем, засучив рукава, с жилетки вынул кортик.

«Ну что, старик, ты узнаешь вещицу вот такую?

Я специально для тебя принес ее… лихую!

Давай, давай, вставай уже!

Ну сколько можно так лежать?

Смотри, чрез три часа рассвет – пора нам поболтать!»

И с этими словами он, щелчок издав рукою…

Изящный черный табурет создал перед собою.

Затем присел он на него и руки на руки сложил,

Закурив сигарету,

Как будто просто так пришел, и дел как будто нету.

Старик сидел там, как и прежде,

И вовсе не терял сознанья.

Смотрел он гостю на лицо и целиком был во вниманье.

Затем, послушав незнакомца, поняв, что перед ним не человек,

Поднялся на ноги он робко

И, взора своего не опуская,

Присел пред ним, как будто знались целый век.

«Ты кто такой? –

спросил старик. –

Зачем явился ты в обитель?»

«Хммм… считай, что я твой лучший друг, твой личный ангел и хранитель!»

Старик не понял ничего, и цели гостя… непонятны.

И чувство холодно пришло, ладони его стали хладны.

Старик не ведал что сказать, о чем спросить и что же все же происходит.

А гость смотрел ему в глаза – вопросы сам он в них находит:

«Послушай, старец, отдышись…

Нам некуда с тобою торопиться.

Ты приходи давай в себя.

Для нас же час как век продлится.

Есть многое, о чем мне хочется спросить,

На своей должности я и не так уж долго…

На ряд вопросов быстро сможешь ты ответишь,

А на другие будет отвечать, признаюсь… колко!

Я просто не люблю возню,

И суета мне непривычна…

Вот потому я и грублю,

С людьми я так себя веду обычно».

И на лице его как искры блеснули карие глаза,

Но непонятно, от унынья или от радости сперва.

В лице его тогда читались не человека оправданья,

А нечто отвратительного, злого, бездушного – мечты, желанья.

Гость понял, что старик увидел – в глазах его какая-то идея,

Но продолжал смотреть на старца, как царь посмотрит на плебея.

Его совсем не задевала священника нужда в познаньи,

Он знал, что надо самому, свои он исполнял желанья.

«Ну ладно, хорошо, старик,

Ты вроде бы пришел в себя…

Хотя… постой-ка, погоди немного,

Дай глянуть на тебя».

И гость сначала пробежался по старику скорей глазами,

По одеянию его… как будто что-то вспоминал,

И очень быстро шевелил своими он глазами…

Рукой схватился за лицо и повернул в сторону,

Как будто что-то в нем искал… как будто бы ребенку!

Увидев тотчас, что старик не рад его затее,

Пришелец руку опустил, привстал и стал смелее:

«Я просто уточнить хотел,

Все правильно ли сделал…

Могло быть так, что ты не ты,

А я совсем не ведал.

Тебя нашли ведь для меня

По моему заказу,

Но то помощники мои…

Тебя узнал не сразу».

«Да что ж вам надо, господин?

Давайте же приступим,

Я не уверен, помогу ль....

Мы время не погубим?»

«Нет, все нормально – все как есть

И как положено, конечно…

Теперь я знаю, кто ты есть,

И мне к другим лететь нечестно.

Да… и не волнуйся о часах,

Как только разговор наш прекратится,

Ты вновь окажешься тогда,

Когда закончил ты молиться».

Гость встал и сделал шаг вперед.

Теперь стоял спиной он к старику…

«Ну что ж, давай начнем,

Терпеть я больше не могу!

Но помни… помни, старичок…

Я хоть не любитель оправданий,

Но вовсе, вовсе не из тех,

Кто помогает в исполнении желаний.

Но ты послушай наперед…

Ты только правду говори,

Одно, но лживое признанье…

Подобен станешь ты пыли!

Давай начнем-ка для начала