В пещерах мурозавра

Пришлось несколько раз объяснять Матильде Васильевне, что она не в кинозале и что красный свет совсем не указывает выхода, а что они в муравейнике и Бабоныко упала в обморок и ее, приняв за мертвую, схватил и потащил муравей, а Нюня вцепилась в них, но стукнулась обо что-то и сама потеряла сознание. Пришлось рассказать, как Нюню выходил мураш, на котором стояли буквы "ФФ" (но это она позже узнала, а до этого просто думала, что на мураше - пятнышко). Как обнаружилось, что Нюня феномен: видит в темноте. И бабушка Тихая - феномен: чует носом, как муравей. А дядя Люда не феномен: выключил фонарик и сразу споткнулся. Как он сидел и тер ушибленное колено, а бабушка Тихая "убиралась" - совала всякий мусор муравьям, у них есть такая мусорная ротовая сумка. И тогда, глядя на нее и муравьев, Людвиг Иванович вспомнил, что весь мусор, и мертвых тоже, муравьи сносят в мусорную камеру. Так было написано в записной книжке у Фимы. И его осенило, что если они где и найдут Бабоныку или хотя бы останки ее (тут Нюня покривилась и чуть не заплакала), так только в мусорной камере. Но утро было уже в самом разгаре, муравьи носились как сумасшедшие, и дядя Люда успевал только швырнуть какой-нибудь мусор, а набросить на муравья лассо никак не успевал. Один раз набросил, и то муравей откусил. И тогда они все, даже бабушка Тихая, притворились мертвыми, еще и мертвым муравьем помазались, и муравьиные уборщики притащили их сюда и сбросили прямо к Бабоныке.

- Но это же лучше, чем в картине! - воскликнула Матильда Васильевна, которая до этого никак не могла смириться с мыслью, что она не в кинотеатре.

Ей так понравилась эта история, что она отломила от какого-то крылышка, лежавшего возле нее, кусочек и стала им обмахиваться, как веером.

Зато история эта совсем не нравилась Людвигу Ивановичу. Выход из камеры отбросов шел вертикально вверх. Для муравьев-то с их когтистыми лапами совершенно все равно, как бегать - по отвесной стене или вообще вверх ногами, но для людей неприспособленных и, честно говоря, просто малосильных старушки, маленькая девочка! - выбраться из этой камеры было почти невозможно.

Людвиг Иванович сидел и тяжко думал, изредка светя красным светом в потолок, где чернел вход в камеру отбросов.

- Цивилизация начинается со свалки! - приговаривал он рассеянно.

Они отодвинулись в глубь камеры, чтобы их не придавило чем-нибудь тяжелым, сброшенным муравьями. Конечно, можно было бы и подождать, пока в камере наберется побольше мусора и они смогут по нему подняться к выходу. Но в том-то и дело, что ждать они не могли. Нужно было придумать что-то немедленно. Им нужно было разыскивать Фиму, и как можно скорее, а они оказались в "арестной яме". Людвиг Иванович так задумался, что очнулся только от Нюниного крика:

- Ой, смотрите, смотрите, это же Фимин сандаль!

В самом деле, на куче мусора, слегка пожеванная, валялась Фимкина сандалия.

- Они убили его! - всплеснула руками Бабоныко.

В это время сверху шлепнулась вторая сандалия и Бабоныко прикрыла глаза грязным платочком.

Нюня дрожала, прижавшись к растерянному Людвигу Ивановичу. Тихая потянула носом и сказала:

- Никак, оне сжечь его удумали - паленым воняеть!

- Аутодафе! - ахнула Бабоныкою - Они его сожгли...

И тогда Нюня, уже не сдерживаясь, разрыдалась.

Глава 34

Рискованный эксперимент

Но жив, жив был Фимка, хотя и оказался в очень сложном положении. Он был замурован. И замурован по собственной глупости. Впрочем, какой исследователь не делал в научном рвении глупостей?! Кто не рисковал, не шел на опрометчивые поступки ради важного, решительного факта?!

Вот и Фимка, наполнив чуть ли не все свои пробирки еще неизвестными науке феромонами, гордый и счастливый этим, думал о том, что только двух важных феромонов у него нет - феромона, который выделяет жук-похититель муравьиных яичек, и феромона тревоги. Что ж, думал Фимка, даже если жучок находится где-то рядом, разве он, Фимка, в состоянии его обнаружить или вызвать на свидание? Увы, нет! Но вот собрать феромон тревоги он мог. С большим, правда, риском, но мог.

Не то чтобы Фимка сразу решился на риск. Он колебался. Он даже принялся искать жука-воришку, жука-подлизу. И если бы нашел, тревожить муравейник не стал бы. Но нет, ни в одном проходе, ни в одной камере, не встретил он преступника."

Пора возвращаться домой", - сказал себе Фимка и сел, чтобы подумать, _как_ возвращаться. Но вместо этого стал думать о том, что двух очень важных, очень существенных феромонов у него так и нет."

Разве возвращается исследователь, не выполнив всей программы?" - спросил Фимка у воображаемого отца.

Отец молчал, и молчал, показалось Фимке, неодобрительно.

Смелого пуля боится,

смелого штык не берет,

пропел тогда Фимка, но получилось как-то фальшиво."

Папка, я сделаю совсем маленькую тревогу, - сказал он, - совсем крохотную, честное слово!"