В пьянящей тишине

– Я вас уничтожу! – закричал он, пригибаясь. – Кля­нусь святым Христофором, я вас убью!

Тактический расклад, однако, не соответствовал его словам: Батис оказался в западне. Пока он лежал, растянувшись на песке, я не мог его видеть. Но рано или позд­но ему придется подняться, чтобы уйти с берега по пра­вой или левой стороне, и в этот момент он превратится в идеальную мишень. А если он там задержится, тем ху­же для него: наверняка морские чудовища будут очень рады найти его лежащим на песке.

– Сдавайтесь! – приказал я. – А не то я убью вас обоих!

Батис принял решение намного раньше, чем я того ожидал, и бросился бежать в левую сторону, рискуя жизнью. Он двигался, пригибаясь, и кричал удивитель­но тонким женским голосом. Я успел выстрелить только два раза. Пули улетели в море, а он скрылся в лесу.

Обмен выстрелами закончился. Может быть, он вер­нулся на маяк? А может, Батис давал мне время на раз­мышление. Как бы то ни было, я не считал терпение его добродетелью. Закрепив на шее заложницы веревку и привязав другой ее конец к ножке кровати, я открыл дверь и вытолкнул странное существо наружу. Мне ка­залось, что Батису такое зрелище наверняка причинит боль и он допустит какую-нибудь оплошность. Пленни­ца постояла в нерешительности, потом побежала, ду­мая, что оказалась на свободе. Веревка натянулась, и напряжение отбросило ее назад. Безмозглое существо.

Прошло несколько минут. Никакого ответа. Я под­глядывал через окно: заложница, связанная и обессилен­ная, лежала на земле. Иногда она пыталась подпры­гнуть, как оставленная на привязи собака, которая хочет найти своего хозяина. После одной неудачной попытки она, немного отдохнув, предпринимала новую. Вдруг меткая пуля перебила веревку. Какой верный глаз! По­следующие события можно объяснить только результа­том охватившего нас безумия: вместо того чтобы стре­лять друг в друга, мы оба побежали наперегонки за заложницей – я из дома, а Батис из леса, но ему при­шлось покрыть большее расстояние. Одной рукой я схватил пленницу за шею, в другой сжимал винтовку.

Стрелять из нее, как из пистолета, было неудобно, и я промазал. Кафф подпрыгнул, как шерстяной мяч, с раз­вевающимися на ветру волосами, не снимая гарпуна со спины. Он не мог стрелять в меня, потому что боялся ра­нить ту, которую хотел заполучить обратно.

– Сдавайтесь! – приказал ему я. – Иначе вам смерть!

Он плюнул в мою сторону и побежал в лес, ловко пет­ляя. Я убедился в правоте старой истины: человека, ко­торый умеет двигаться, очень трудно убить. Расстреляв все патроны ремингтона и проклиная свою меткость, я вернулся в укрытие, подгоняя заложницу ударами при­клада.

Сумерки падали на землю сетью теней. Я представил себе лес, по которому тайком бродит охотник, себя само­го с винтовкой в руке на острове, полном чудищ, рядом со странным порождением океана, и все показалось мне необычайно фантасмагоричным. Не прошло и четырех суток с тех пор, как я обсуждал проблемы ирландской политики с капитаном торгового судна. Я сказал себе: все это страшный сон; а потом – да, да, это явь. Этот спор о разумности мира был неожиданно прерван вы­стрелом, который вернул меня к действительности. Бли­зились последние минуты перед восходом луны, и мои мысли были заняты чудовищами, а не Каффом, когда мощный голос сказал:

– Откуда мне знать, что вы в меня не выстрелите?

– Я уже имел возможность отправить вас на тот свет, но не сделал этого! – ответил я, не задумываясь. – Вам нравится загорать, Кафф? Нравится выходить утречком на балкон, раздевшись до пояса? Я держал вас на прице­ле. Стоило мне только нажать на курок, и ваши мозги размазались бы по стене, – сказал я и крикнул командир­ским тоном: – А ну, покажитесь, будьте вы прокляты! Выходите!

После минутного колебания он наконец вышел из леса.

– Бросьте ружье! – приказал я. – И встаньте на колени.

Он подчинился, хотя и с неохотой. Стоя на коленях, но по-прежнему невозмутимый, Кафф развел руки, словно говоря: я в вашем распоряжении.

– А теперь выходите вы! – потребовал он, кладя руки на затылок. – И пусть она тоже выйдет с вами!

Я вывел заложницу перед собой, прикрываясь ее те­лом, как щитом. Когда мы подошли ближе, я толкнул ее к Батису и прицелился в них. Кафф обследовал ее с тща­тельностью ветеринара, как заболевшую козу.

– Что вы с ней сделали? – возмутился он. – Она вся в синяках!

– А чего вы еще ждали? У нее же кровь – синяя, – ска­зал я с издевкой.

Батис посмотрел по сторонам, потом на меня:

– Скоро станет совсем темно. Чего вам надо?

– Вы прекрасно знаете.

Я сел на землю и положил на колени винтовку. Ситу­ация вдруг изменилась. Совсем недавно мы готовы бы­ли перегрызть друг другу глотки, а теперь обменивались идеями. Мы казались двумя финикийцами, истратив­шими весь свой пыл на торг, скорее театральный, чем настоящий. Остров был странным местом.