В пьянящей тишине

Как мы и предполагали, там было устроено прекрас­но оборудованное и теплое жилище. Печка с коленчатой трубой занимала центральное место в этом круглом пространстве. Только с одной стороны его сферическая форма нарушалась перегородкой, с дверью посередине. Возможно, там была кухня. Еще одна лестница вела на следующий этаж, где, скорее всего, находился механизм маяка. На этом, впрочем, гармония заканчивалась, пото­му как все предметы располагались в непостижимом уму порядке, не поддающемся никакой логике.

Вещи были аккуратно разложены на полу возле стен. Все, что мы обычно расставляем на полках или столах, размещалось здесь ровным слоем. Поверх каждой ко­робки или ящика обязательно что-нибудь лежало. На­пример: на ящике с ботинками красовался большой ку­сок угля. Или вот еще: цилиндрический бидон для керосина высотой в полметра, полный грязной одежды, сверху придавливала толстая доска. Ни кусок угля, ни доска не закрывали плотно ящик и бидон; во всяком случае, они не скрывали неприятного запаха, который исходил оттуда. Можно было предположить, что хозяин всех этих вещей боялся, что они упорхнут, как птички, освободившись от земного притяжения, и поэтому при­давливал свои сокровища тяжелыми грузами.

И наконец, кровать. Она была старой, с тонкими же­лезными прутьями над изголовьем. На ней под тремя толстыми одеялами лежал человек.

Вне всякого сомнения, мы его разбудили. Когда мы вошли, его глаза были открыты, но взгляд ничего не вы­ражал. Он смотрел на нас не мигая. Одеяла, словно мед­вежья шкура, закрывали его до самого носа. Комната ка­залась чистой, чего нельзя было сказать о хозяине. Картина, открывшаяся перед нашими глазами, свиде­тельствовала одновременно о его беззащитности, неоп­рятности и звериных повадках. Под кроватью виднелся ночной горшок, до краев полный остывшей мочи.

– Добрый день, техник морской сигнализации. Мы привезли сменщика для метеоролога, вашего соседа, – сказал капитан без всякого вступления, указав рукой в сторону дома. – Вы знаете, где его можно найти?

Слова капитана напомнили мне о том, что мы нахо­димся в полутора километрах от бухты, где высадились на берег. Это расстояние показалось мне в тот миг длиннее, чем путь от берегов Европы до этого острова. А еще я по­думал о том, что капитан уедет, и очень скоро.

Рука, покрытая черными волосами, попыталась сде­лать какое-то неопределенное движение. Однако на пол­пути замерла. Неподвижность человека бесила капи­тана:

– Вы меня не понимаете? Вы не понимаете языка, на котором я говорю? Вы говорите по-французски? По-голландски?

Но единственным ответом этого субъекта был при­стальный взгляд. Он даже не удосужился убрать с лица одеяло.

– Не испытывайте моего терпения! – зарычал капи­тан и погрозил ему кулаком. – Я выполняю важный ком­мерческий заказ. И мне нужно ехать дальше! По прось­бе навигационной корпорации мне пришлось изменить курс, чтобы завезти сюда этого человека и забрать его предшественника. Вам это ясно? Но метеоролога, кото­рый должен быть сейчас на острове, на месте нет. Его нет. Вы можете сообщить мне, где его найти?

Смотритель маяка переводил взгляд с капитана на меня. И ничего не отвечал. Разъяренный, с покраснев­шим лицом, капитан пригрозил:

– Я капитан и имею все полномочия, чтобы отдать вас под суд за сокрытие информации, необходимой для охраны имущества и людей! Я в последний раз спрашиваю: где тот метеоролог, который был направлен на остров?

– К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос.

На миг установилась тишина. Мы уже было отчая­лись найти способ общения с этим человеком, как он вдруг поразил нас своим акцентом австрийского артил­лериста. Капитан, немного успокоившись, сказал более мягко:

– Что ж, это уже лучше. Почему вы не можете мне от­ветить? Вы поддерживаете связь с метеорологом? Когда вы его видели в последний раз?

Однако субъект снова молчал.

– Встать смирно! – вдруг приказал капитан.